Алымов: От чего будет зависеть динамика обменного курса

Одним из наиболее ощутимых результатов минувшего года с его валютно-финансовыми коллизиями и ростом цен стали изменения в курсовой и денежно-кредитной политике Национального банка. О том, что представляет собой новый механизм курсообразования и на чем базируется обеспечение устойчивости белорусского рубля, в интервью газете «Рэспубліка» рассказал первый заместитель председателя Правления Национального банка Юрий Алымов.

— Юрий Михайлович, какие изменения произошли в курсовой и денежно-кредитной политике Нацбанка в 2012 году?

— В первую очередь изменилась система целевых ориентиров Национального банка. В прошедшем году все мы испытали на себе рост цен на товары и услуги. Поэтому целью денежно-кредитной политики на 2012 год определено снижение инфляции. На ее достижение направлены инструменты денежно-кредитной политики совместно с мерами экономической политики правительства.

В то же время Национальный банк впервые за много лет отказался от привязки обменного курса белорусского рубля к иностранным валютам и перешел к гибкой системе курсообразования. Это означает, что обменный курс формируется при минимальном непосредственном участии Национального банка, исходя из спроса и предложения иностранной валюты на рынке.

— Почему понадобился переход к гибкому режиму курсообразования?

— Конечно, прежний режим привязки был очень удобен в плане формирования ожиданий населения и субъектов хозяйствования. В частности, всем было понятно, какой уровень курса может сложиться на конец года, и исходя из этого все могли планировать свое поведение.

Но у режима привязки были и серьезные недостатки, проявления которых мы несколько раз испытали на себе. При возникновении внешнеэкономических шоков — резких колебаний взаимных курсов иностранных валют, повышении цен на импортируемые энергоносители, падении внешнего спроса — снижалась конкурентоспособность отечественных товаров, ухудшалось состояние внешней торговли и увеличивался спрос на иностранную валюту. Получалось так, что сбалансированность внутреннего валютного рынка поддерживалась за счет продажи иностранной валюты Нацбанком. При этом не всегда удавалось сохранить сбалансированность рынка, учитывая ограниченный объем государственных золотовалютных резервов. Переход к гибкому режиму курсообразования позволяет обменному курсу чутко реагировать на изменения во внешнеэкономической среде, сохраняя внутреннюю и внешнюю сбалансированность экономики.

— Как работает новый режим курсообразования? Если присмотреться к рынку, то очевидно, что с февраля 2012 года обменный курс белорусского рубля укреплялся. Можно ли рассчитывать на то, что этот тренд продолжится? И какой уровень курса можно ожидать на конец года?

— Обменный курс белорусского рубля формируется в зависимости от спроса и предложения иностранной валюты на торгах на Белорусской валютно-фондовой бирже. Если суммарное предложение по всем валютам превышает спрос, то белорусский рубль укрепляется на торгах до тех пор, пока уровень спроса и предложения не выравняется. При этом для недопущения слишком резкого укрепления Нацбанк может покупать иностранную валюту. И наоборот: если спрос превышает предложение, происходит ослабление белорусского рубля. Для недопущения резкого ослабления Нацбанк может осуществлять продажу валюты. Уровень обменного курса, сформировавшийся по итогам торгов, устанавливается в качестве официального курса белорусского рубля.

Вы правы, с февраля происходило укрепление белорусского рубля к иностранным валютам, что связано с превышением предложения иностранной валюты на биржевых торгах над спросом. Учитывая риск для ценовой конкурентоспособности отечественных товаров и развития экспорта, Нацбанк предпринимал меры по недопущению избыточного укрепления белорусского рубля. За январь—март на биржевых торгах Нацбанк купил на чистой основе иностранной валюты в объеме $ 943 млн. в эквиваленте. Дальнейшая динамика обменного курса будет зависеть от развития внешней торговли и финансовых потоков, определяющих состояние внутреннего валютного рынка. При этом Нацбанк не берет на себя жестких обязательств в части поддержания курса в заданном количественном диапазоне. Поэтому прогнозные значения обменного курса на 2012 год не установлены. В то же время резкого изменения обменного курса по итогам нынешнего года ожидать не следует. Хотя устойчивость обменного курса не поддерживается напрямую за счет валютных интервенций Нацбанка, она поддерживается косвенно — за счет мер эмиссионной и процентной политики. Поддержание внутренней стабильности национальной валюты создает фундаментальные предпосылки для обеспечения ее внешней устойчивости — стабильности обменного курса.

— Давайте тогда перейдем к механизму обеспечения устойчивости обменного курса — жесткой денежно-кредитной политике. С середины февраля Национальный банк начал снижение процентных ставок. Это не несет риски для стабильности национальной валюты?

— Необходимо учитывать, что с конца 2011 года наблюдается существенное улучшение ситуации в экономике и денежно-кредитной сфере. С начала 2012 года уровень инфляции соответствует прогнозному параметру: в целом по году он ожидается где-то на уровне 19—22 % — декабрь 2012 года к декабрю 2011-го. На этом фоне достаточно высокие процентные ставки обеспечивают значительный приток рублевых депозитов в банки, особенно срочных вкладов населения — за первые три месяца года их объем увеличился на треть. Сохраняется стабильная ситуация и на внутреннем валютном рынке. Указанные положительные тенденции позволяют Национальному банку производить постепенное снижение процентных ставок без существенных рисков для монетарной и финансовой стабильности. Уменьшение ставки рефинансирования снижает кредитную нагрузку на заемщиков. При этом по предлагаемым банками рублевым вкладам населения сохраняется существенно более высокая доходность по сравнению с текущим и ожидаемым уровнем инфляции, обеспечивая надежную защиту вкладов от обесценения.

Нацбанк будет и в дальнейшем придерживаться осторожной процентной политики. По мере укрепления позитивных тенденций мы планируем продолжить медленное снижение ставки рефинансирования и общего уровня процентных ставок в экономике. В то же время в случае развития неблагоприятных процессов будут предприниматься адекватные меры реагирования.

— В настоящее время наблюдается избыток ликвидности банков. Почему сформировался избыток денег в экономике? Разве это не говорит о чрезмерно мягкой денежно-кредитной политике и рисках для стабильности белорусского рубля?

— Я сразу хотел бы уточнить: в настоящее время сформировался избыток денег не в экономике, а на межбанковском рынке. Задача Национального банка как раз и заключается в том, чтобы не допустить перетока избыточных ресурсов в экономику и чрезмерного роста денежной массы. Причин сформировавшегося избытка ликвидности несколько. Основная — покупка иностранной валюты Нацбанком. При покупке иностранной валюты за белорусские рубли Национальный банк фактически выпускает рубли в обращение. Деньги попадают на счета банков, за счет чего и образуется избыточная ликвидность.

Напротив, кредиты Национального банка коммерческим банкам с начала года сократились. То есть банки не берут ресурсы в Национальном банке через кредитный канал — рублевые ресурсы остаются для банков весьма дорогими. Это важнейший элемент эмиссионной политики, которого мы придерживаемся в текущем году: банки должны самостоятельно обеспечивать себя ресурсами, не рассчитывая на кредитную поддержку со стороны регулятора.

Для недопущения чрезмерного роста денежной массы Национальный банк с февраля целенаправленно изымает избыточную ликвидность банков через свои инструменты — депозиты и краткосрочные облигации. Следует также отметить, что эффективность денежно-кредитной политики во многом зависит от действий правительства. Расходование депозитов правительства в Нацбанке или их перевод в коммерческие банки является одним из источников эмиссии. И наоборот, размещение средств правительства в Национальном банке является фактором сокращения избыточной ликвидности. Поэтому важнейшей задачей остается поддержание высокой степени взаимодействия Нацбанка и правительства.

— Как я понимаю, это взаимодействие предполагает обоюдный процесс. Национальный банк также должен оказывать поддержку правительству в решении его задач, важнейшей из которых является экономический рост. Каким образом ведомство и банковская система будут содействовать развитию экономики?

— Безусловно, важнейшей задачей банковской системы является финансовое обеспечение экономического развития страны.

Именно поэтому текущая денежно-кредитная политика направлена на создание стабильных и предсказуемых финансовых условий. Устойчивость белорусского рубля является основой для планирования и осуществления эффективной хозяйственной деятельности, долгосрочных сбережений и инвестиций. При этом кредитование экономики должно осуществляться исходя из объема и условий привлечения банками ресурсов. Необходимо четко понимать, что деньги из ниоткуда не берутся. Эмиссионное кредитование экономики, кредитование на льготных условиях за счет средств бюджета фактически осуществляется за счет наших с вами налогов и зарплат. Ко всему прочему эмиссионное кредитование является источником роста денежной массы и инфляционных процессов в экономике.

Такая денежно-кредитная политика была оправданна в прошлом, когда экономика страны лежала в руинах и требовались механизмы для ее запуска «в ручном режиме». Но сейчас сохранение старого механизма в прежних масштабах следует рассматривать скорее как препятствие для роста экономики, затрудняющее развитие эффективных предприятий. Льготные кредиты должны выдаваться только на неэмиссионной основе и в ограниченном объеме на эффективные проекты, которые дадут наибольшую экономическую и социальную отдачу в будущем. Сейчас очередь за новыми подходами к развитию экономики на неэмиссионной основе. Необходимо развивать инновационные производства с высокой добавленной стоимостью, повышать эффективность экономики и производительность труда, в том числе за счет привлечения прямых иностранных инвестиций и технологий. Именно такая политика может стать источником долгосрочного экономического роста. Эмиссионное кредитование может дать лишь краткосрочный эффект. Поэтому всем необходимо четко понимать: дешевых денег не будет. Как подчеркнул глава государства, теперь нам надо жить по средствам. Этим принципом мы и должны руководствоваться.

Колядина: Я удивляюсь, как много рыночников в правительстве Беларуси

6 апреля нашу страну покидает постоянный представитель Международного валютного фонда в Беларуси Наталия Колядина. Говорят, за время ее работы в Минске в белорусском правительстве увеличилось количество сторонников рыночных реформ. Если это так, то уже поэтому ее миссия не была напрасной.

Накануне отъезда Наталия Колядина рассказала нам, в каких именно реформах, по ее мнению, нуждается белорусская экономика. Однако интернет-газета Naviny.by начала беседу с личного вопроса.

— Наталия, за три года работы в Беларуси Вы стали одним из ключевых ньюсмейкеров в нашей стране. Однако лично о вас белорусской публике мало что известно…

— Свою профессиональную карьеру я начала в 1980 году в Госбанке СССР, затем поступила в аспирантуру, защитила диссертацию и работала в Институте экономики Академии наук, работала в команде Абалкина. В первой половине 1990-х мне представилась счастливая возможность учиться в Принстонском университете, где вновь повезло — моим профессором по макроэкономике был известный Бен Бернанке (в настоящее время — глава Федеральной резервной системы США. — Naviny.by). После получения образования в Принстонском университете я год работала во Всемирном банке, а в 1994-м поступила на работу в Международный валютный фонд. Страны, сотрудничество с которыми я курировала, — Албания, Ирландия, Норвегия, Таджикистан, Шри-Ланка, Косово. В Беларуси я нахожусь с 6 апреля 2009 года и впервые — в качестве постоянного представителя фонда.

— В нашей стране Вы побывали в составе миссии фонда еще в мае 2007-го. Последние пять лет представители фонда рекомендовали Беларуси проводить структурные реформы, а белорусские власти наиболее принципиальные изменения в экономике постоянно откладывали. Как Вы считаете, сегодня Беларусь уже подошла к этапу, когда важные реформы в экономике больше нельзя переносить на будущий период?

— Проводить реформы никогда не рано, и чем больше их оттягивать, тем тяжелее будет их потом реализовывать, и тем выше будут социальные издержки.

Мы рассчитывали, что после программы фонда, которая реализовывалась в Беларуси в 2009-2010 годах, власти Беларуси продолжат макроэкономическую стабилизацию и постепенные, последовательные структурные преобразования в экономике. Однако, как вы знаете, после окончания программы весной 2010 года макроэкономическая политика в Беларуси была изменена. Произошло заметное ослабление денежно-кредитной политики. Повышение зарплат в ноябре 2010 года было чрезмерным и ухудшило экономическую ситуацию в стране.

Проводить реформы в условиях кризиса, который Беларусь переживала в прошлом году, очень тяжело. Однако к настоящему времени ситуация в стране улучшилась. Поэтому сегодня властям Беларуси предоставлен второй шанс реализовывать реформы последовательно, без спешки, но достаточно быстро.

— Беларусь сегодня говорит о том, что хотела бы получить от МВФ 3,5 млрд. долларов для погашения существующего долга перед фондом. В то же время глава миссии МВФ Крис Джарвис заявил в марте, что денег на рефинансирование долга фонд не выдает. Почему МВФ занимает такую позицию?

— Вы правы, фонд действительно не рефинансирует и не реструктуризирует задолженность.

Программы, которые реализует фонд, имеют определенные цели — макроэкономическая стабилизация, структурные преобразования. Если власти выполняют условия программы, экономическая ситуация улучшается, и они в состоянии погасить кредит. Если же, скажем, остается потребность финансирования платежного баланса, может быть предоставлена новая программа, которая позволит устранить оставшиеся дисбалансы.

Главное, чтобы новая программа, которую поддержит фонд, исходила от самих властей. В этом случае она принесла бы Беларуси много пользы.

— На какие именно реформы должна согласиться Беларусь, чтобы рассчитывать на новую кредитную программу?

— Если мы будем уверены, что власти проводят взвешенную макроэкономическую политику и существует прогресс в части структурных преобразований, это создаст основу для новой программы с фондом. Что имеется в виду под структурными преобразованиями?

Либерализация ценообразования, создание функционирующего Банка развития, который помог бы освободить госбанки от выдачи кредитов под госпрограммы. Следующее направление — приватизация. Этот процесс должен быть максимально прозрачным. Наконец, мы хотели бы видеть изменения в управлении корпоративным сектором — до предприятий не должны доводиться целевые показатели.

— Как могут повлиять на сотрудничество Беларуси с фондом те конфликты, которые мы сегодня видим между Минском и Брюсселем?

— Любая программа с фондом должна быть поддержана Советом директоров МВФ, членами которого являются и представители европейских стран. Надеюсь, что отношения с Евросоюзом быстро наладятся.

— Белорусская сторона, мягко говоря, не всегда согласна с вашими рекомендациями. Вот и после работы мартовской миссии МВФ в прессе появились заявления официальных лиц Беларуси, будто бы фонд рекомендует «затормозить рост реальной заработной платы и, возможно, даже ее снизить». Так было? Вы действительно рекомендовали снизить зарплаты белорусам?

— Мы не предлагали сокращать заработную плату. В то же время мы считаем, что политика властей в сфере доходов должна быть осторожной. Достижение каких-то целевых показателей в этом вопросе, как мне кажется, не приведет к хорошим результатам.

— Власти рассчитывают достичь достаточно высоких темпов роста ВВП, в том числе — за счет наращивания экспорта в Россию. Как Вы оцениваете возможности белорусской экономики увеличивать экспорт?

— Что касается показателей, то мы не видим источников, которые позволили бы обеспечить рост ВВП Беларуси в 2012 году на запланированном уровне — 5-5,5%.

По поводу экспорта. Существует несколько факторов, которые будут влиять на возможности белорусских экспортеров. До прошлогоднего кризиса белорусская экономика была недостаточно конкурентоспособной. За счет ослабления рубля конкурентоспособность белорусских производителей на внешних рынках повысилась.

Как нам кажется, перспективы белорусских экспортеров зависят сегодня от того, удастся ли им сохранить эту конкурентоспособность. Чтобы она сохранилась, необходимо ограничивать инфляцию и рост заработной платы. Если это будет сделано, белорусские товары останутся конкурентоспособными на российском рынке, а, может быть, станут даже более конкурентоспособными в случае реализации структурных реформ.

— Да, но ведь реформы занимают много времени?

— Не всегда. Сегодня до госпредприятий Беларуси доводятся показатели по увеличению объемов производства. Выполнение валовых показателей, однако, вовсе не означает увеличения прибыли. Поэтому необходимо, чтобы предприятия стремились увеличить свою прибыль и в меньшей степени ориентировались на валовые показатели. Если соответствующие изменения в корпоративном секторе будут реализованы, отдача от этих мер может быть получена очень быстро.

— Какие ожидания у персонала фонда по поводу инфляционных процессов в Беларуси в 2012 году? Могут ли повториться прошлогодние события?

— Я не думаю, что Беларусь ждет повторение прошлогоднего кризиса. Однако я не исключаю того, что если денежно-кредитная политика будет ослаблена, инфляция может сложиться выше запланированного правительством уровня на 2012 год (19-22%).

Сегодня вопрос состоит в том, насколько амбициозны власти в части политики макроэкономической стабилизации, как быстро они хотят ее достичь. Если они будут продолжать жесткую денежно-кредитную политику, дисциплинированную налогово-бюджетную политику, не допускать искусственного повышения зарплат, запланированный уровень инфляции может быть достигнут.

— Наталия, в заключении — вновь личный вопрос. В Беларуси вы проработали три года. Чему вас научила наша страна?

— Хороший вопрос. Первый урок для меня — умение слушать, слышать, выслушивать и понимать, почему люди думают иначе. Это помогло мне в работе.

Второй урок — никогда не отчаиваться. Даже если что-то кажется неосуществимым сегодня, возможно, завтра ситуация изменится.

— Хорошо, тогда вопрос о вероятности этих изменений. Как вы считаете, Наталия, в белорусском правительстве много сторонников рыночных реформ?

— Иногда я даже удивляюсь, насколько их много.

Источник: Белорусские новости

Мамоненко: кадровый голод будет нарастать

Мировая IT-индустрия давно уже стала завидным работодателем, создавая огромное число качественных рабочих мест и оказывая значительное влияние на местные экономики. IT-компаниям Беларуси, конечно, пока далеко до мировых показателей. Но и у нас эта сфера развивается достаточно динамично. О сегодняшней ситуации на белорусском рынке «айтишников» BEL.BIZ побеседовал с Игорем Мамоненко, генеральным директором белорусской IT-компании Belhard Group.

– Как вы охарактеризуете нынешнюю ситуацию на белорусском рынке труда в сегменте IT-индустрии?

– Прежде всего, это огромный дефицит кадров. За 2011 год количество сотрудников фирм-резидентов ПВТ увеличилось на 2267 человек – это капля в море. Например, в Малайзии на 27,5 млн человек населения – 410 тысяч IT-специалистов. Примерно то же в Бразилии, на Филиппинах, в Индонезии. Я не говорю про Индию и Китай. Даже в странах, паритетных с Беларусью, прирост IT-специалистов исчисляется десятками тысяч…

И дело не в том, что в Беларуси нет заявок на IT-специалистов – кадровые агентства получают их множество. Вот пример. У нас был заказ от одной крупнейшей российской компании найти в течение недели пять специалистов в области Microsoft SharePoint. Вроде бы стандартная технология. Но мы не нашли. Они обратились к нескольким белорусским фирмам, все бросились искать, и нам начали присылать одни и те же резюме – все это выглядело и смешно, и грустно.

То есть все, кто может «носить ружье», загружены работой. При огромном спросе, при огромном дефиците IT-специалистов, при хороших зарплатах и расценках на услуги, за год – две тысячи? За то же время в Малайзии их добавилось 50 тысяч!

Все условия для того, чтобы люди переходили в эту отрасль, есть. К примеру, наши обучающие курсы вполне способны дать некий базовый уровень – ну а дальше все уже зависит от самого человека. Он получает возможность выбирать команду, проект и начинает профессионально расти. Но этих людей сегодня просто нет! У нас не создана система высвобождения кадров.

Когда мы обсуждали проект «IT-страна», мы называли несколько источников кадров для отрасли. Это «лишние» бухгалтеры (400 тыс.) и инженеры (500 тыс.) Если, скажем, на МАЗе внедрить процессы, принятые на Западе, то количество инженеров можно смело сокращать в три раза. Без ущерба для качества. Мы до сих пор пользуемся старыми советскими моделями организации производства. То есть если мы применим западные бизнес-процессы, штатное расписание, должностные инструкции, ERP-систему, то можно будет высвободить полмиллиона человек, которые на самом деле – лишние. Они получают зарплату за другого человека. А могли бы освоить одну из двухсот IT-специальностей...

Да, у нас, наконец, начался переход образования на Болонский процесс. Это значит, на 20% сократится аудиторное время обучения. Соответственно, высвобождаются преподаватели, площади и студенты. Появляется возможность поменять модель образования. Ведь у нас как сейчас: сперва образование, потом – работа. Мы же предлагаем: сперва работа, а потом – высшее образование. Во многих странах так и происходит.

Существует огромный дефицит IT-специалистов, который приводит к росту цены ресурсов. Компании вынуждены переманивать кадры: «Переходи к нам, у нас лучше соцпакет, выше зарплата». И средней руки специалист, не повысив ни производительность своего труда, ни квалификацию, ни знания, получает рост своей зарплаты, как на дрожжах. Сегодня у него тысяча долларов, завтра – полторы, послезавтра – две…

Это приводит к тому, что белорусский рынок становится неинтересен для западного заказчика. Если ранее мы рассчитывали, что рентабельными будут проекты при оплате $15 человеко-час, то сейчас речь уже идет о $25. То есть на фоне Малайзии, Бразилии или Мексики мы выглядим очень дорогими.

– И с кем мы сейчас наравне?

– Мы наравне с Европой – с Польшей, Румынией, Болгарией.

– Вы сказали про 2267 человек, пришедших на работу в ПВТ. А какое количество IT-специалистов выпускают наши ВУЗы?

– Смотря кого учитывать. Есть «чистые» IT-специальности – и мы сразу берем на работу таких выпускников. А есть, например, экономисты, которым добавили 50 часов информатики и выдали диплом экономиста информационных технологий. Сейчас речь идет о том, что все наши ВУЗы вместе взятые в год выпускают примерно 2,5 тыс. IT-специалистов.

Конечно, далеко не все из них попадают в ПВТ. У нас есть «Инфопарк», также объединяющий ряд IT-фирм, есть государственные организации. Кроме того, выпускаются и откровенно слабые «айтишники», случайные люди.

Сейчас всех IT-специалистов в Беларуси порядка 25 тыс. И ежегодно добавляется 2,5–4 тысячи.

ПВТ сейчас заявляет о 106 компаниях-резидентах. Всего в Беларуси, по данным нашего мониторинга, около 600 IT-компаний. Конечно, большинство из них – совсем небольшие, в пределах десяти человек.

– Если взять новые IT-кадры, производимые каждый год, – выпуски ВУЗов, различных образовательных курсов, – то насколько структура выпускаемых кадров соответствует потребностям рынка?

– Частные курсы, в любом случае, настроены на те специальности, которые наиболее дефицитны. У нас, допустим, готовят программистов, тестировщиков, бизнес-аналитиков и менеджеров. Конечно, существуют еще десятки специальностей, по которым у нас нет курсов – мы считаем, что рынок еще не готов для них.

Ну а государственные учреждения на сегодняшний день выпускают откровенно слабых специалистов. Здесь много системных причин, прежде всего невысокий престиж преподавателей. У них зарплаты – в районе $200. Если ты действительно хороший специалист, ты сможешь преподавать на внутренних курсах в какой-нибудь фирме. А в ВУЗах остались те, кто не нашел себе такой работы.

Также нет у нас хороших учебных программ. Платить за западные программы ВУЗы не могут или не хотят. Мы практикуем такое на частных курсах – получаем авторизацию, авторские права на те или иные курсы.

Сейчас модная вещь – «жидкий учебник». В такой динамичной области знаний как IT учебная программа постоянно меняется. Например, по технологии Java учебники могут за месяц поменяться несколько раз. И существует специальная система внесения изменений, прошедших комиссию экспертов. Причем изменения вносятся не только в электронный учебник, но и соответствующий тест, который проходит выпускник курсов.

Ну а что касается тех, кого готовит государство… У нас очень сложная, громоздкая, инерционная система специальностей. То есть если я хочу готовить, скажем, специалистов в области баз данных, я должен пройти процедуру утверждения этой учебной программы – у специального профилирующего ВУЗа, заполнить огромное количество бумаг, подождать несколько месяцев, если не лет. И к тому времени, когда программу утвердят, она может уже просто устареть.

Во всем мире IT-специалистов готовят путем краткосрочных курсов – 2-3 недели. Специалист сам отслеживает изменения в своей области, и если назревает необходимость, он проходит дополнительные курсы. То есть сам поддерживает свои знания.

– Насколько актуальна проблема эмиграции IT-специалистов из Беларуси?

– Совершенно не актуальна. Мы этот вопрос исследовали и выяснили, что такая эмиграция ничтожна. Средний уровень зарплат, декларируемый сегодня в ПВТ, составляет где-то $1300. Это соответствует американской зарплате в $3000 в месяц. Но при этом там выше налоги. Плюс поправка на среду обитания, где ты родился, вырос и жил. Так что сейчас все больше набирает силу тенденция возвращения наших людей из США.

Кроме того, в Америке уже 40% сотрудников частично или полностью работает в режиме home office. Использование интернета и различных программ позволяют большой части сотрудников работать, не выходя из дома – полностью или частично.

Вообще, возможности интернета сейчас таковы, что, по сути, вся планета превращается в одну большую компанию. Ты можешь сделать карьеру в Samsung, Sony или Microsoft, не выходя из своей квартиры в Минске. Есть такого рода вакансии, просто мы не умеем еще ими пользоваться.

Часть белорусских IT-специалистов уезжала в Москву – но сейчас они тоже возвращаются. Москва – очень некомфортный город. Ребята рассказывают, что у них уходило на поездки на работу примерно четыре часа. Отнимите восемь часов работы, восемь часов сна – и что остается на жизнь?

Сейчас все больше российских компаний открывает здесь свои филиалы, регистрирует их в ПВТ, в «Инфопарке», и нанимает здесь персонал. То есть им получается выгоднее прислать сюда своего менеджера, способного организовать рабочую группу и управлять ею, чем вывозить всю команду в Москву.

– Люди, которые работают на IT-должностях в госструктурах, в бюджетных организациях, – кто они вообще такие? Ведь там намного более низкие зарплаты, чем в IT-фирмах.

– Да, там низкие зарплаты. Так сложилось, что многие руководители госорганизаций злоупотребляют тем, что выпускники ВУЗов должны отработать пять лет по распределению. Раз человек пять лет обязан ходить на работу, то ему можно платить два миллиона… Я считаю, что это очень неправильно, бесчеловечно. Получается, что человек, который бы мог в другом месте и себе, и стране, и компании приносить достаточно большие деньги, просто «ходит на работу».

– Какие IT-специальности сейчас наиболее дефицитны в Беларуси?

– Да, собственно, все. Из программистов в дефиците специалисты по Java, .NET, PHP. Не такая критичная ситуация с программистами на С. Также востребованы специалисты по языкам программирования для мобильных устройств – Object C, например. Далее, абсолютный дефицит менеджерского состава, project-менеджеров. Наших, белорусских IT-менеджеров я называю «командиры партизанских отрядов» – у них нет никакого образования вообще. Это де-факто просто лидеры.

Востребованы бизнес-аналитики, потому что это своего рода лоцманы. Для них также крайне важно владение английским выше среднего уровня. Еще в дефиците специалисты по внедрению различного специализированного ПО, такого, как продукты SAP.

Ну а по таким специальностям, как, скажем, системные администраторы, большого дефицита нет. Их готовят многие.

Автор: Денис Лавникевич

Источник: BEL.BIZ

S&P: По формальным показателям у Минска все прекрасно

Год назад Минск, как положено приличной европейской столице, обзавелся кредитным рейтингом от международного рейтингового агентства Standard & Poor's, готовясь к дебюту на рынке евробондов. Но планы пришлось перекраивать: валютный кризис, две девальвации, дважды в течение года сниженный рейтинг (до уровня "В-"). Однако эксперты Standard & Poor's, приехавшие в Минск на встречу с городскими властями для обсуждения стратегии развития и финансовых показателей, оказались настроенными вполне оптимистично. О том, возможен ли пересмотр рейтинга Минска, как инфляция и девальвация помогают улучшать статистику и почему инвесторы охотно покупают облигации проблемных эмитентов, в интервью TUT.BY рассказали директор группы "Региональные и муниципальные финансы" S&P Феликс Эйгель и старший аналитик группы Карен Вартапетов.

Что стоит за красивыми финансами?

- Нынешний минский рейтинг "В-" и негативный прогноз по нему – насколько это пессимистично и есть ли сигналы, что рейтинг может быть пересмотрен в ближайшее время?

Феликс Эйгель: Рейтинг Минска сильно зависит от суверенного рейтинга Беларуси, более того – им ограничен. Мы обращаем внимание на макроэкономические тенденции, состояние финансов города, планы заимствований, финансовую политику и т.д. Позитивных рейтинговых действий пока не ожидается, т.к. прогноз остается негативным, что говорит о том, что, скорее, есть вероятность снижения рейтинга, чем повышения. Надо понимать, что это методология: вероятность дефолта определяется уровнем рейтинга, а прогноз показывает, что существует более чем 33-процентная вероятность снижения этого рейтинга.

Карен Вартапетов: Речь идет именно о вероятности понижения рейтинга. Если говорить о вероятности дефолта в ближайший год, то при рейтинге "В-" она на уровне 5-7%.

- Ограничение городского рейтинга суверенным – это правило? Все-таки экономика столицы обычно благополучнее, чем в среднем по стране.

Ф.Э.: Фактически это правило, ведь суверен всегда в случае необходимости может забрать ресурсы из бюджетов местных органов власти под себя. Исключений в мире, когда наш рейтинг региона выше рейтинга суверена, всего несколько. Это ряд штатов в США и три испанские территории с особым статусом - автономные сообщества Страна Басков и Наварра и провинция Бискайя.

Хотя у нас есть такая оценка – индивидуальный кредитный уровень, который получается по совокупности факторов кредитного риска. Для Минска результат получается выше, чем финальный рейтинг. Если бы не было суверенного потолка, рейтинг был бы на уровне "В+".

- Сейчас уже доступна годовая статистика. Какие последствия для экономики города имел валютный кризис и девальвации прошлого года?

Ф.Э.: С финансовой точки зрения все прекрасно. Финансовые показатели у города – одни из лучших в Европе. Главное – соотношение текущих расходов и доходов. Это известный момент: ухудшение экономической ситуации позитивно влияет на бюджетные показатели. Скажем, инфляция на финансовые показатели влияет позитивно, потому что рост доходов опережает рост расходов. Зарплата не индексируется или индексируется не сразу. В результате показатели исполнения бюджета очень хорошие. Если посмотреть на соотношение текущих доходов и расходов, исключая капитальную программу, там сейчас около 35% профицита. Остается профицит и с учетом капитальной программы. В этом смысле все очень хорошо.

Просто есть разница между бытовым восприятием и тем, как это отражается на финансовых показателях.

К.В.: Уровень ликвидности тоже отличный – огромные остатки на счетах. Долг города низкий. По формальным показателям все хорошо.

Ф.Э.: Рейтинг ограничивают фундаментальные показатели вроде системы межбюджетных отношений. Отношения эти слабо предсказуемы. Способность города противостоять каким-то негативным изменениям со стороны центрального правительства ограничена. Есть проблемы в качестве менеджмента – это связано, в первую очередь, с отсутствием долгосрочного планирования, из-за чего снижается эффективность расходов. Кроме того, мы отмечаем невысокие показатели доходов на душу населения, ВВП на душу населения низкий.

И финансовая гибкость, то есть способность увеличить свои доходы и сократить расходы, тоже ограничена. Расходы еще можно придержать, хотя это политический момент, а доходы – никак, потому что все они регулируются правительством.

- Мы и так небогатые, а если еще бюджетные расходы придерживать…

Ф.Э.: Как и везде, это сильно зависит от политической ситуации. Мы привыкли сравнивать с Европой – так вот там во всех странах очень сильное давление против сокращения расходов. Прежде всего, в Южной Европе: многочисленные выступления, люди выходят на улицы, урезание расходов идет крайне тяжело. На сегодняшний день в Минске давление гораздо меньше. Хотя мы отмечаем, что появились примеры забастовок на отдельных предприятиях. То есть давление возрастает. Но оно не настолько высоко, чтобы правительство опережающими темпами увеличивало расходы.

- Неужели именно активность граждан может корректировать и даже играть определяющую роль в бюджетной политике? И какие макроэкономические последствия такая активность может иметь?

Ф.Э.: По большому счету – да. Чем население активнее давит на правительство, заставляя увеличивать расходы и сокращать налоговую нагрузку, тем лучше населению и хуже бюджету. Это сейчас есть в Европе: финансовые показатели плохие, рейтинги снижаются, а все говорят, что жить в Италии вроде и не плохо. А риск дефолта возрастает. Главное не переборщить с популизмом, за это приходится расплачиваться.

- Рейтинг Минску был нужен для выхода на рынок внешних заимствований. Планы эти были

К.В.: Почему нет? Есть Киев с таким же рейтингом, который в прошлом году успешно разместил еврооблигации.

- Под ставку…

К.В.: Около 9% в долларах. Есть Буэнос-Айрес примерно с тем же уровнем рейтинга. Такие заемщики на рынке есть. Уровень этот не запретительный. А корпоративных заемщиков с таким рейтингом вообще огромное количество.

- В прошлом году были случаи не только снижения, но и отзыва рейтингов. Плохой рейтинг лучше отозванного?

Ф.Э.: Случаи отзыва рейтингов бывают, в Италии к примеру. В целом каждый эмитент сам для себя решает. Некоторые пытаются так сэкономить средства: бюджеты урезают и почему бы не урезать "рейтинговые" расходы, раз мы не планируем внешних заимствований в ближайшие годы?

- Но кроме прямых заимствований город еще привлекает инвесторов, заимствуют субъекты хозяйствования, а наличие рейтинга у страны, у города, им помогает…

- Вот поэтому сигналов о том, что Минск может отозвать рейтинг, нет.

Статистика знает все, просто надо уметь ее читать

- Как определяется момент для пересмотра рейтинга? В прошлом году было много критики: мол, снижают рейтинги, когда проблемы уже очевидны всем участникам рынка.

Ф.Э.: У нас всегда примерно поровну тех, кто говорит, что мы принимаем рейтинговые решения слишком рано, и тех, кто считает, что это сделано слишком поздно. Вот так было с США, к примеру. Кто-то сказал, мол, понятно, давно пора было! А другие возмущались: "Что ж вы творите!".

У нас есть своя методология, есть факторы, которые мы оцениваем. Как только они меняются, к примеру, ухудшается экономический или финансовый прогноз, долг увеличивается, ликвидность ухудшается, мы можем организовать рейтинговый комитет, обсудить ситуацию, а потом принять какое-то решение. Ситуация отслеживается регулярно.

- Какими данными руководствуется рейтинговое агентство в своих решениях? Достаточно ли данных официальной белорусской статистики, есть ли к ней доверие?

Ф.Э.: - Практически по всем позициям мы активно используем официальную статистику. Я бы не сказал, что там что-то искажается. Просто надо видеть и понимать, что происходит. Например, город не может привлекать в банках кредиты, он привлекает кредиты в банке через коммунальные предприятия, которые получают гарантии. То есть формально привлечения средств через бюджет нет. Мы это знаем и смотрим на сектор в целом, учитывая доходы и расходы коммунальных предприятий.

Надо понимать, как работает система. И если вам не обо всем говорят, это не значит, что вам врут. Вот в Беларуси сейчас не принято говорить про девальвацию. Этого ведь тоже никто не скрывает, но внимание как-то не фокусируют. Также с инфляцией – можно считать декабрь к декабрю, а можно – среднюю за год. И разница, при скачках 2011 года, будет более чем в два раза. Важно понимать, что это за показатели, как они считаются и для чего используются.

- Разобраться сложно, а доверия нет… Вот не верят читатели статистике, подтверждающей, что население активно понесло деньги в депозиты!

Ф.Э.: Так процентные ставки запредельные! Совершенно не удивительно, что понесли. Тем более что сейчас рубль укрепляется и резиденты получают возможность сыграть и на этом. Это как раз то, чем занимаются крупные хеджфонды – ищут валюты, в которые можно перевести деньги, а потом перевести их обратно. Вот и население пошло по этому пути.

- Только вот велика вероятность, что не все вкладчики получат те прибыли, на которые рассчитывают.

Ф.Э.: У белорусов сейчас есть прекрасная возможность понять финансовый рынок и научиться на нем работать, искать оптимальное соотношение риска и доходности. Если вы считаете, что доходность в 60% не покрывает риска, то просто не вкладывайте.

К.В.: Это к вопросу о привлекательности еврооблигаций Минска для инвесторов: почему бы не рискнуть? Желающих масса. Впрочем, это справедливо и для более высоких уровней риска.

Ф.Э.: Важно еще посмотреть, кто держит белорусские облигации. Там есть российские госбанки, Сбербанк и ВТБ. Думаю, и минские облигации без проблем нашли бы покупателя.

Городу нужен план и диалог. И выборы?

- Несмотря на финансовое благополучие, у Беларуси есть свои слабые места…

К.В.: По качеству системы межбюджетных отношений страна попадает в группу самых проблемных стран. В той же группе Украина, Нигерия. Система межбюджетных отношений - один из ключевых факторов, который ограничивает уровень рейтинга города. Слабая предсказуемость, невозможность городского исполкома предвидеть или противостоять решениям центрального правительства, невысокая прозрачность бюджетной отчетности. Непредсказуемость финансовой поддержки со стороны центрального бюджета.

Этот параметр мы оцениваем и с точки зрения законодательства, и исходя из правоприменительной практики. То, что в Бюджетный кодекс президент в любой момент может внести изменения, создает элемент нестабильности.

А еще есть практика: работает ли система сдержек и противовесов? Контролируют ли представительные органы власти действия исполнительных органов? Выходит, что не совсем, и это повышает неопределенность.

Ф.Э: Это проблема не только Минска, но всего постсоветского пространства. Вот у Москвы финансовые показатели запредельные, но рейтинг все равно "ВВВ", и сильно он не улучшится: развитие экономики ограничено, долгосрочного планирования нет.

- А как вы оцениваете менеджмент?

Ф.Э.: У рейтингового агентства свой взгляд: нам важно оценить систему управления финансами.

- То есть об оценке личности менеджера речь не идет?

Ф.Э.: От конкретного лица многие вещи не зависят. Ушел Лужков, пришел Собянин – это не может спровоцировать немедленных изменений. Во всем СНГ нет практики долгосрочного планирования. Новый мэр не может прийти и поломать то, чего просто не существует. Улучшить или ухудшить ситуацию возможно, но проявится это не сразу, а через несколько лет. Примеры относительно продвинутого менеджмента пока мы видим единичные. Нет долгосрочного планирования, нет ответственности за результат, системы сдержек и противовесов, а из-за этого эффективность расходования средств низкая.

Про коррупцию мы не говорим: это вещь сложная, тут надо за руку поймать.

А ближайший положительный пример - Польша. Там обязательное трехлетнее планирование в городах. Я работаю с Краковом, и там есть финансовый план до 2052 года. При этом смысл не в том, чтобы спланировать бюджет так, чтобы попасть цифра в цифру. Нужно просто понимать, к чему вы хотите прийти, и что вы будете делать при том или ином варианте развития событий. Проблема еще в том, что слабая связь между населением и властью – нет обратной связи, диалога.

- Но тогда выходит, что для улучшения диалога самый короткий путь - выборы градоначальника…

Ф.Э.: Конечно, это само по себе проблему не решит. Но по опыту соседних стран можно судить, что в конечном итоге, скорее всего, так и будет. Хотя обратная связь возможна и при назначенном градоначальнике.

Автор: Ольга Лойко

Источник: TUT.BY

Лемешевский: Все в очередной раз стали ждать появления “щедрого инкассатора”

Национальный банк РБ принял решение о снижении с 15 февраля ставки рефинансирования с 45%  до 43% годовых. Одновременно по операциям, которые связаны  с поддержкой ликвидности банковской системы, также  снижена процентная ставка – с 70 до 68%. 

Какими соображениями могут быть обусловлены такие действия, в чем смысл таких изменений для экономики Беларуси? Мы попросили ответить на этот вопрос доктора экономических наук, профессора Ивана Михайловича ЛЕМЕШЕВСКОГО.

Надо сказать, что для Центрального банка любой страны манипуляция со ставками рефинансирования или нечто схожим – это обычная рутинная работа. С одной стороны, такие изменения – это конкретный финансовый рычаг, с другой стороны – информационный сигнал о возможных изменениях на рынке денежных средств в краткосрочной перспективе.

Национальный банк Беларуси, отслеживая макроэкономические изменения,  также решил отправить в экономику свой «денежный сигнал». На текущий момент  в использовании одного из основных денежных регуляторов имеют место лишь минимальные корректировки.  Но классическая расшифровка смысловой части данного сигнала такова – “денежная власть  намерена проводить мягкую денежно-кредитную политику”.

Однако,  если иметь в виду, что в истекшем 2011 году  инфляционно-девальвационному взрыву так же предшествовали не что иное, как  удержание ставки рефинансирования на крайне низком уровне (11 – 13%)  и в целом  мягкая денежно-кредитная политика, сориентированная на квази-бюджетное финансирования, то возникает элементарный вопрос о степени осмысленности и своевременности подобный действий.

Для начала выделим основное. Обычно стабильное пошаговое снижение ставки рефинансирования означает, что:

а)  в стране  устойчиво снижается уровень инфляции и этот процесс управляем (таргетирование инфляции);

б)  в системе рефинансирования обеспечивается положительная процентная ставка, то есть деньги выступают реальным экономическим ресурсом, а не инструментом перераспределения доходов и капитала;

в) не исключено, что в краткосрочной перспективе ожидается снижение обменного курса национальных денег;

г) взят курс на удешевление банковских кредитов в целях стимулирования совокупного предложения и в целом  экономического роста.

Так что в этом клубке возможных тенденций следует внимательно разбираться.

Что касается инфляции и положительной процентной ставки. После  инфляционного “угара” 2011 года, когда буквально за 3- 4 месяцев цены приросли в среднем на  115-150%,  данные об  ИПЦ  лишь за январь 2012 года  еще не позволяют утверждать, что по году страна выйдет на 30-35% инфляции и тем самым будет обеспечена  положительная ставка рефинансирования банковской системы.

Впрочем, за 10 лет  макроэкономических наблюдений установлено, что положительная процентная ставка, как цивилизованная норма денежного обращения,  никогда не являлась приоритетом в денежной политике Нацбанка Беларуси. Это противоречило  бы реализуемой на практике концепции “монетизации ВВП” и идее о необходимости тотальной “кредитной поддержке экономического роста”.  Отсюда и особая позиция Нацбанка Беларуси в отношении формирования обязательных резервов, особая политика в пополнении ресурсной базы системообразующих госбанков и др.

Однако надо учитывать, что «дешевые деньги»  – это всегда прямой фактор ускорения инфляции спроса и подавления склонности населения к сбережениям. В наших условиях снижение ставки рефинансирования  противоречит неотложному курсу на финансово-экономическую стабилизацию.

Что касается обменного курса. Снижение ставки рефинансирования – это всегда  завуалированный сигнал об ожидаемом снижении обменного курса национальных денег. Соответствующую механику раскрывает процентная теория  обменного курса. Первым “в бега”  может придти спекулятивный капитал нерезидентов.  Конечно – в среднесрочной перспективе это весьма слабый стабилизатор  внутреннего валютного рынка, национального денежного рынка, а  высокие процентные доходы нерезидентов могут серьезно раздражать уже сегодня. Но “неожиданная” утечка из Беларуси именно спекулятивного капитала  уже не один раз заставляла денежные власти сокращать валютные резервы, чтобы стабилизировать национальную банковскую систему.

В таком же ракурсе  воздействия на обменный курс белорусского рубля снижающейся ставки рефинансирования, к которой привязана депозитная политика коммерческих банков, следует учитывать наличие в Беларуси  отложенного спроса на валюту со стороны населения и юридических лиц. Прежде всего,  в лице большой  армии собственников рублевых депозитов (на 1.01.2012 г. – 20,82 трлн. рублей, что составляет  примерно 2,5 млрд. долларов США  в эквиваленте). Конечно, для «Дженерал-Моторс»  это не деньги.  Но вот для Центрального банка страны, у которого (на 1.01.2012 г.)  при чистых иностранных активах в 7,87 млрд. долларов чистые внутренние требования в валюте составили минус 6,03 млрд. долларов – это заметная сумма.  Да, белорусское население, лишенное реального участия в сделках на рынке ценных бумаг, а также в развитии мелкого бизнеса продолжает методом «проб и ошибок» осваивать основы  валютно-финансовой грамотности.  Но отправляемые «сигналы» должны быть осторожными, и не следует напоминать местным аборигенам о тех днях,  когда приходилось тусоваться  в очередях у обменных пунктов.

В ракурсе стабилизации обменного курса белорусского рубля есть  и другие правила макрорегулирования, которые при дальнейшем изменении ставки рефинансирования денежным властям следовало бы учитывать. К примеру,  в условиях  сохраняющегося дефицита торгового баланса и счета текущих операций  (что характерно для Беларуси) ставка рефинансирования не снижается, а повышается. Есть свежий опыт Беларуси –  из кризиса начала 2009 года  и  кризиса середины 2011 года. Если недостает воображения о возможных последствиях –  можно обратиться к опыту Аргентины и ее “экономическому чуду”.

При изменении ставки рефинансирования Центральный банк страны обязан учитывать и другие общесистемные ограничители. Так, есть резон обратить внимание на общие условия функционирования механизма рефинансирования и поддержки ликвидности банков второго уровня.  Видно, что  в режиме чистого рефинансирования Нацбанк поддерживает ликвидность белорусских коммерческих банков по цене «краткосрочных денег» в 43-45%, а  в условиях наличия полноценного залога лишь  под  68- 70%. Разница большая, и  в чем тогда экономический смысл ее дальнейшего сохранения? Смысла нет. Или все есть?

Тогда обратим внимание на то, что  на текущий момент залоговая процентная ставка по операциям СВОП, РЕПО и т. п. (68%) не  соответствует условиям межбанковского денежного рынка (38- 45%). В условиях большого разрыва между процентной залоговой и ставкой рефинансирования, опять же, последняя должна не снижаться, а повышаться.

Таким образом, если думать об экономической безопасности страны, то  в Беларуси следует не просто принимать формальные программы, а реально  развивать фондовый рынок ценных бумаг. Необходимо сворачивать спекулятивные игры населения и юридических лиц в доходные банковские депозиты,  а при отработке инструментов регулирования денежного рынка переходить от использования ставки рефинансирования к учетной ставке. Тем самым открылся бы  новый этап в развитии национальной финансовой системы, в наступлении которого  белорусская экономика  заждалась. Этому обязывает и заявленный курс на вхождение страны в единое экономическое пространство “Россия – Казахстан – Беларусь”.

Об удешевлении кредитов. Далеко не всегда обнаруживается  жесткая связь между снижением ставки рефинансирования и снижением цен на  банковские кредиты, т. е. процентов по активным операциям.  Но это не касается Беларуси, здесь сформирована нормативная база Нацбанка Беларуси, регулирующая  доходообразование коммерческих банков.

Сформированное в 2005 – 2010 гг.  в Беларуси общество потребления (но не общество инвесторов) после кризисного 2011 года ждет положительных сигналов об удешевлении кредитов. К тому же серьезно застопорился розничный банковский бизнес. Теперь все в очередной раз  ждут  прихода «щедрого инкассатора».

Но это не главное. Действительно, в белорусскую экономику отправлен  денежный сигнал о том, что кредиты должны дешеветь. Это важно потому, что за последние 5 лет многие предприятия реального сектора оказались закредитованными. В условиях, когда 70-75% предприятий госсектора  устойчиво убыточны и хронически малорентабельны,  а  на выплату банковских процентов приходится 5 – 15% от объема текущих издержек, то даже крохотное удешевление новых кредитов будет воспринято как осмысленное антикризисное финансовое действие, как  реальная забота «о сеятеле» со стороны правительства.

Еще важная  деталь: в условиях  имевшей место  в 2011 году  синхронной инфляции-девальвации, только злой умысел мог привести к заметной потере (обесценению) госпредприятиями собственных оборотных средств. Но эмпирические наблюдения показывают, что такое действо все же  произошло. Отсюда –  возрастающий спрос на кредитные линии, рост давления на банковскую систему по поводу «процентной ставки» со стороны отраслевых лобби.

И последнее. Казалось бы, на текущий момент именно ставка рефинансирования определяет в Беларуси официальную цену «краткосрочных денег». Но реально цену денег определяет не ставка, а  0,5 ставки рефинансирования. Дело в том, что  в крупнейших госбанках  60-70% кредитного портфеля сформировано исключительно  на льготных условиях. Денежные ресурсы, выданные населению в режиме льготного кредитования (0,5%, 2, 3 или 5%), ряд отраслей (строители и т. п.) вообще использует бесплатно.

В итоге объем денежного  предложения в белорусской экономике реально определяет не ставка рефинансирования, а  объемы государственных программ по так называемой кредитной поддержке. Что касается денежного спроса, то его объем определяет не процентная ставка и не инвестиционный спрос, а стремление предприятий  выжить любым способом. Как говорится, им бы день прожить, да ночь простоять.

Так что не простая это штука – ставка рефинансирования.

Источник: ЭКОНОМИКА.BY

Лемешевский: Все в очередной раз стали ждать появления “щедрого инкассатора”

Национальный банк РБ принял решение о снижении с 15 февраля ставки рефинансирования с 45%  до 43% годовых. Одновременно по операциям, которые связаны  с поддержкой ликвидности банковской системы, также  снижена процентная ставка – с 70 до 68%.

Какими соображениями могут быть обусловлены такие действия, в чем смысл таких изменений для экономики Беларуси? Мы попросили ответить на этот вопрос доктора экономических наук, профессора Ивана Михайловича ЛЕМЕШЕВСКОГО.

Надо сказать, что для Центрального банка любой страны манипуляция со ставками рефинансирования или нечто схожим – это обычная рутинная работа. С одной стороны, такие изменения – это конкретный финансовый рычаг, с другой стороны – информационный сигнал о возможных изменениях на рынке денежных средств в краткосрочной перспективе.

Национальный банк Беларуси, отслеживая макроэкономические изменения,  также решил отправить в экономику свой «денежный сигнал». На текущий момент  в использовании одного из основных денежных регуляторов имеют место лишь минимальные корректировки.  Но классическая расшифровка смысловой части данного сигнала такова – “денежная власть  намерена проводить мягкую денежно-кредитную политику”.

Однако,  если иметь в виду, что в истекшем 2011 году  инфляционно-девальвационному взрыву так же предшествовали не что иное, как  удержание ставки рефинансирования на крайне низком уровне (11 – 13%)  и в целом  мягкая  денежно-кредитная политика, сориентированная на квази-бюджетное финансирования, то возникает элементарный вопрос о степени осмысленности и своевременности подобный действий.

Для начала выделим основное. Обычно стабильное пошаговое снижение ставки рефинансирования означает, что:

а)  в стране  устойчиво снижается уровень инфляции и этот процесс управляем (таргетирование инфляции);

б)  в системе рефинансирования обеспечивается положительная процентная ставка, то есть деньги выступают реальным экономическим ресурсом, а не инструментом перераспределения доходов и капитала;

в) не исключено, что в краткосрочной перспективе ожидается снижение обменного курса национальных денег;

г) взят курс на удешевление банковских кредитов в целях стимулирования совокупного предложения и в целом  экономического роста.

Так что в этом клубке возможных тенденций следует внимательно разбираться.

Что касается инфляции и положительной процентной ставки. После  инфляционного “угара” 2011 года, когда буквально за 3- 4 месяцев цены приросли  в среднем на  115-150%,  данные об  ИПЦ  лишь за январь 2012 года  еще не позволяют утверждать, что по году страна выйдет на 30-35% инфляции и тем самым будет обеспечена  положительная ставка рефинансирования банковской системы.

Впрочем, за 10 лет  макроэкономических наблюдений установлено, что  положительная процентная ставка, как цивилизованная норма денежного обращения,  никогда не являлась приоритетом в денежной политике Нацбанка Беларуси. Это противоречило  бы реализуемой на практике концепции “монетизации ВВП” и идее о необходимости тотальной “кредитной поддержке экономического роста”.  Отсюда и особая позиция Нацбанка Беларуси в отношении формирования обязательных резервов, особая политика в пополнении ресурсной базы системообразующих госбанков и др.

Однако надо учитывать, что «дешевые деньги»  – это всегда прямой фактор ускорения инфляции спроса и подавления склонности населения к сбережениям. В наших условиях снижение ставки рефинансирования  противоречит неотложному курсу на финансово-экономическую стабилизацию.

Что касается обменного курса.  Снижение ставки рефинансирования – это всегда  завуалированный сигнал об ожидаемом снижении обменного курса национальных денег. Соответствующую механику раскрывает процентная теория  обменного курса. Первым “в бега”  может придти спекулятивный капитал нерезидентов.  Конечно – в среднесрочной перспективе это весьма слабый стабилизатор  внутреннего валютного рынка, национального денежного рынка, а  высокие процентные доходы нерезидентов могут серьезно раздражать уже сегодня. Но “неожиданная” утечка из Беларуси именно спекулятивного капитала  уже не один раз заставляла денежные власти сокращать валютные резервы, чтобы стабилизировать национальную банковскую систему.

В таком же ракурсе  воздействия на обменный курс белорусского рубля снижающейся ставки рефинансирования, к которой привязана депозитная политика коммерческих банков, следует учитывать наличие в Беларуси  отложенного спроса на валюту со стороны населения и юридических лиц. Прежде всего,  в лице большой  армии собственников рублевых депозитов (на 1.01.2012 г. – 20,82 трлн. рублей, что составляет  примерно 2,5 млрд. долларов США  в эквиваленте). Конечно, для «Дженерал-Моторс»  это не деньги.  Но вот для Центрального банка страны, у которого (на 1.01.2012 г.)  при чистых иностранных активах в 7,87 млрд. долларов чистые внутренние требования в валюте составили минус 6,03 млрд. долларов – это заметная сумма.  Да, белорусское население, лишенное реального участия в сделках на рынке ценных бумаг, а также в развитии мелкого бизнеса продолжает методом «проб и ошибок» осваивать основы  валютно-финансовой грамотности.  Но отправляемые «сигналы» должны быть осторожными, и не следует напоминать местным аборигенам о тех днях,  когда приходилось тусоваться  в очередях у обменных пунктов.

В ракурсе стабилизации обменного курса белорусского рубля есть  и другие правила макрорегулирования, которые при дальнейшем изменении ставки рефинансирования денежным властям следовало бы учитывать. К примеру,  в условиях  сохраняющегося дефицита торгового баланса и счета текущих операций  (что характерно для Беларуси) ставка рефинансирования не снижается, а повышается. Есть свежий опыт Беларуси –  из кризиса начала 2009 года  и  кризиса середины 2011 года. Если недостает воображения о возможных последствиях –  можно обратиться к опыту Аргентины и ее “экономическому чуду”.

При изменении ставки рефинансирования Центральный банк страны обязан учитывать и другие общесистемные ограничители. Так, есть резон обратить внимание на общие условия функционирования механизма рефинансирования и поддержки ликвидности банков второго уровня.  Видно, что  в режиме чистого рефинансирования Нацбанк поддерживает ликвидность белорусских коммерческих банков по цене «краткосрочных денег» в 43-45%, а  в условиях наличия полноценного залога лишь  под  68- 70%. Разница большая, и  в чем тогда экономический смысл ее дальнейшего сохранения? Смысла нет. Или все есть?

Тогда обратим внимание на то, что  на текущий момент залоговая процентная ставка по операциям СВОП, РЕПО и т. п. (68%) не  соответствует условиям межбанковского денежного рынка (38- 45%). В условиях большого разрыва между процентной залоговой и ставкой рефинансирования, опять же, последняя должна не снижаться, а повышаться.

Таким образом, если думать об экономической безопасности страны, то  в Беларуси следует не просто принимать формальные программы, а реально  развивать фондовый рынок ценных бумаг. Необходимо сворачивать спекулятивные игры населения и юридических лиц в доходные банковские депозиты,  а при отработке инструментов регулирования денежного рынка переходить от использования ставки рефинансирования к учетной ставке. Тем самым открылся бы  новый этап в развитии национальной финансовой системы, в наступлении которого  белорусская экономика  заждалась. Этому обязывает и заявленный курс на вхождение страны в единое экономическое пространство “Россия – Казахстан – Беларусь”.

Об удешевлении кредитов.  Далеко не всегда обнаруживается  жесткая связь между снижением ставки рефинансирования и снижением цен на  банковские кредиты, т. е. процентов по активным операциям.  Но это не касается Беларуси, здесь сформирована нормативная база Нацбанка Беларуси, регулирующая  доходообразование коммерческих банков.

Сформированное в 2005 – 2010 гг.  в Беларуси общество потребления  (но не общество инвесторов)  после кризисного 2011 года ждет положительных сигналов об удешевлении кредитов. К тому же серьезно застопорился розничный банковский бизнес. Теперь все в очередной раз  ждут  прихода «щедрого инкассатора».

Но это не главное. Действительно, в белорусскую экономику отправлен  денежный сигнал о том, что кредиты должны дешеветь. Это важно потому, что за последние 5 лет многие предприятия реального сектора оказались закредитованными. В условиях, когда 70-75% предприятий госсектора  устойчиво убыточны и хронически малорентабельны,  а  на выплату банковских процентов приходится 5 – 15% от объема текущих издержек, то даже крохотное удешевление новых кредитов будет воспринято как осмысленное антикризисное финансовое действие, как  реальная забота «о сеятеле» со стороны правительства.

Еще важная  деталь: в условиях  имевшей место  в 2011 году  синхронной инфляции-девальвации, только злой умысел  мог привести к заметной потере (обесценению) госпредприятиями собственных оборотных средств. Но эмпирические наблюдения показывают, что такое действо все же  произошло. Отсюда –  возрастающий спрос на кредитные линии, рост давления на банковскую систему по поводу «процентной ставки» со стороны отраслевых лобби.

И последнее. Казалось бы, на текущий момент именно ставка рефинансирования определяет в Беларуси официальную цену «краткосрочных денег». Но реально цену денег определяет не ставка, а  0,5 ставки рефинансирования. Дело в том, что  в крупнейших госбанках  60-70% кредитного портфеля сформировано исключительно  на льготных условиях. Денежные ресурсы, выданные населению в режиме льготного кредитования (0,5%, 2, 3 или 5%), ряд отраслей (строители и т. п.) вообще использует бесплатно.

В итоге объем денежного  предложения в белорусской экономике реально определяет не ставка рефинансирования, а  объемы государственных программ по так называемой кредитной поддержке. Что касается денежного спроса, то его объем определяет не процентная ставка и не инвестиционный спрос, а стремление предприятий  выжить любым способом. Как говорится, им бы день прожить, да ночь простоять.

Так что не простая это штука – ставка рефинансирования.

Источник: ЭКОНОМИКА.BY

Крук: 4 сценария развития событий в еврозоне

Долговой кризис в еврозоне уже стал синонимом второй волны мирового кризиса. Как его углубление может сказаться на Беларуси?

Возможные варианты анализирует экономист Белорусского экономического исследовательско-образовательного центра (BEROC) Дмитрий Крук.

– Cегодня внимание всего мира приковано к еврозоне. Обсуждаются самые разные исходы: от «смерти» евро до сохранения еврозоны в нынешнем виде. Как они отразятся на нашей стране?

– На мой взгляд, любой сценарий развития событий в еврозоне на Беларуси скажется, в первую очередь, косвенно: через мировые цены на сырьевые товары, через Россию. Наша торговля с ЕС в основном держится на сырьевых товарах – нефтепродуктах и калийных удобрениях, объем финансовых потоков со странами Еврозоны невелик. Поэтому, что бы ни происходило в Европе, механизм влияния на Беларусь окажется примерно одинаковым. Но возможны различия в силе этого влияния.

– В глобальной экономике может возникнуть хаос, который, скорее всего, выльется в достаточно серьезную мировую рецессию. Это повлечет за собой падение цен на сырье и конкурентную девальвацию между странами, обремененными дефицитом торгового баланса, а также и государствами, торговля которых основана на энергоресурсах. Отсюда вытекает, что для Беларуси сценарий полного распада еврозоны чреват резким сокращением экспортной выручки. Последствия придется сглаживать либо девальвацией, либо сокращением внутреннего спроса, а, вероятнее, комбинацией и того, и другого.– И насколько сильным ударом для нашей страны станет крайний сценарий – полный распад еврозоны?

– Что означает термин «конкурентная девальвация»?

– Это ситуация, когда несколько стран пытаются получить преимущества в торговле за счет остальных. При этом каждая из этих стран стремится провести девальвацию раньше других и в большем объеме, а в ответ на девальвацию торгового партнера проводит новую девальвацию. Таким образом возникает девальвационная спираль между несколькими странами. В полной мере это имело место в период Великой депрессии, в более мягком виде – в 2008–2009 годах.

– Периодически в европейской прессе возникают утечки информации о планах создания так называемой «двухуровневной» Европы: федеративной (с евро и единым правительством) и конфедеративной (без евро и с разными жизненными стандартами).

– Если ЕС начнет двигаться по принципу объединения в новый монетарный союз только тех стран, которые не имеют проблем с фундаментальными макроэкономическими параметрами (сальдо текущего счета, государственный долг и т. п.), то такой союз окажется достаточно узким, полноценными участниками которого могут стать лишь несколько стран «старой» Европы: Германия, Австрия, Нидерланды, Финляндия. Но политически «отцепление» от такого союза, либо «второсортная» роль в нем таких государств как Италия, Испания, а также, вероятно, и Франции с Бельгией представляется маловероятным. Перевод во «второй разряд» только Греции, Португалии, а также стран ЦВЕ вряд ли избавит «новую» еврозону от всех имеющихся проблем. Сфера использования евро в мировой экономике существенно сократится, что снизит привлекательность этого пути, например, для Германии. Более логичным выглядит вариант «отцепления» от нынешней Еврозоны наиболее проблемных стран в текущий момент.

Но, если предположить, что такой сценарий, несмотря на все минусы, будет реализован и новый евро будет обращаться лишь в очень узком перечне стран с сильной макроэкономической базой, то можно ожидать его довольно быстрого укрепления среди остальных мировых валют. При этом валюты стран, оставшихся за бортом новой еврозоны, наоборот достаточно быстро обесценятся. Однако они еще долго могут оставаться источником макроэкономической нестабильности и обусловливать невысокие темпы роста в глобальной экономике. Для Беларуси такой сценарий будет весьма схож с инерционным. Масштаб последствий будет зависеть от глубины и продолжительности рецессии в глобальной экономике, порожденной дроблением еврозоны.

– Наиболее популярный сценарий из тех, что обсуждались в последние месяцы – «отпадение» от зоны евро Греции и, возможно, еще одной-двух стран.

– Уход из еврозоны Греции и, вероятно, Португалии для глобальной экономики выглядит более приемлемым вариантом, поскольку он не ввергнет центральные банки развитых стран в валютные войны. Скорее всего, в этом случае дело ограничится относительно неглубокой и непродолжительной мировой рецессией. Зато со временем, благодаря «избавлению от балласта», еврозона получит импульс к дальнейшему развитию. Но у этого исхода есть и риски: опасность сползания к первому сценарию, а также чрезмерное укрепление евро из-за роста доли Германии в Европейском монетарном союзе, что может негативно повлиять на другие страны еврозоны. Если этот сценарий не будет сопровождаться дополнительными негативными последствиями (т. е. не перейдет в сценарий распада), то для Беларуси он означает относительно кратковременный шок, связанный со снижением цен на нефтепродукты, а также падением спроса на белорусский экспорт на российском рынке. Кроме того, доступ к заемному капиталу на европейских рынках в долгосрочной перспективе ухудшится: вероятно, монетарная политика станет более консервативной и процентные ставки вырастут. А, поскольку европейским банкам предстоит еще долго разбираться с накопившимися убытками, они будут ограничивать свои риски в странах Центральной и Восточной Европы (иными словами, возрастут еще и процентные спрэды для этой группы стран).

– Мы слышим из уст европейских политиков заверения, что еврозона справится с долговым кризисом и будет сохранена в нынешнем виде…

– Этот сценарий для Европейского монетарного союза означает либо отсутствие рецессии, либо ее низкую амплитуду и продолжительность. Но и бурного роста ждать не стоит. Скорее всего, в этом случае у стран Европы не один год уйдет на устранение всех диспропорций, конвергенцию и создание новых предпосылок для роста. Для Беларуси такой сценарий обернется, с одной стороны, относительно стабильной динамикой экспортной выручки, а с другой – ужесточением условий доступа к займам на европейском рынке.

– Какой из рассмотренных сценариев, на ваш взгляд, наиболее вероятен?

– Четвертый. По крайней мере, именно к нему из последних сил будут стремиться руководители ЕС, поскольку точно просчитать развитие событий и последствия всех остальных вариантов очень сложно. С точки зрения экономики оптимальным, наверное, был бы третий сценарий. Но провести контролируемый выход Греции и Португалии из еврозоны вряд ли возможно без непредсказуемых политических последствий. Еще одна проблема третьего сценария: основные предпосылки мирового кризиса – глобальные дисбалансы – никуда не исчезнут. Поэтому попытка провести контролируемый выход Греции может оказаться неудачной, стать причиной паники и обрушить не только еврозону, но и другие развитые экономики по принципу домино. Желающих рискнуть в мире найдется немного.

– Предполагаете ли вы риск третьей волны мирового кризиса, когда ситуация в ЕС прояснится? Какой регион мира может стать его источником?

– Третья волна вполне возможна, т. к. (повторюсь) первопричины кризиса никуда не исчезли. «Спусковым крючком» для новых фаз кризиса может стать что угодно: долг США, проблемы какого-либо крупного банка или очередной «мыльный пузырь» на рынке ценных бумаг. А дальше события могут развиваться по цепочке, начиная с Великобритании и других финансовых центров и заканчивая резким падением экспорта в таких ныне профицитных странах как Германия, Япония и Китай.

– Следует ли Беларуси специально готовиться к возможным потрясениям в Европе и мире?

– Нужно просто вести себя разумно и эффективно – как и в любое другое время. Рецепты тривиальны: диверсифицированная внешняя торговля (как по странам, так и по продуктовой корзине), приемлемый уровень госдолга и валового внешнего долга. Если этим характеристикам соответствовать, кризис бьет не так больно. Именно благодаря такой политике Польша, например, среди стран-соседей Беларуси наиболее удачно пережила 2008–2009 годы.

Конечно, вряд ли за один год можно перестроить экономическую политику, но начинать никогда не поздно. Прибегать же к мерам краткосрочного характера, вроде избавления от активов в евро или перевода экспортных контрактов в валюту отличную от евро, не стоит. Даже если допустить самый трагический вариант развития событий, не факт, что эти меры окажутся выигрышными: падение евро может обрушить и другие валюты. И где установится новое равновесие, сказать достаточно трудно.

Автор: Юрий Смирнов

Источник: BEL.BIZ

Колядина: Самое большое опасение и риск вызывает высокая инфляция

Беларусь вступила в 2012 год с новыми амбициозными планами. На чем основывается заявленный рост? Решены ли старые проблемы? Усвоены ли уроки? И какие вызовы ждут белорусскую экономику в ближайшем будущем?

Обо всем этом корреспондент портала BEL.BIZ пообщался с Постоянным Представителем Международного валютного фонда в Республике Беларусь Наталией Колядиной.

– 2011 год стал одним из самых непростых для Беларуси. Какова, на ваш взгляд, природа возникших трудностей?

– Истоками кризиса стало то, что в 2010 году и начале 2011-го макроэкономическая политика, в частности денежно-кредитная, была сильно ослаблена. Произошел значительный рост кредитования и прежде всего за счет расширения финансирования госпрограмм на нерыночных условиях. Кроме того, в 2010 году была резко повышена заработная плата. А поскольку темпы ее роста уже в течение определенного времени превышали темпы роста производительности труда, то это, безусловно, усугубило те дисбалансы, которые уже существовали в экономике. Что я имею в виду. Во-первых, внешнеэкономические дисбалансы – высокий уровень дефицита по текущему счету и низкие золотовалютные резервы. Во-вторых, мягкая денежно-кредитная политика, оказавшая значительное влияние на золотовалютные резервы, которые использовались для поддержания валютного курса. А так как в течение 2010 года девальвационные ожидания были высокими, и в начале 2011 года усилились, то спрос на иностранную валюту постоянно возрастал. Поэтому к марту резервы снизились, и Национальный банк уже не мог поддерживать курс на прежнем уровне.

– Какие принятые меры Правительства и Нацбанка можно назвать эффективными, а какие нет?

– Вначале были приняты определенные меры административного характера, которые были нацелены на ограничение импорта. Но они не оказали воздействия, потому что макроэкономическая политика оставалась слабой, что усугубило кризис. Но я должна сказать, что с середины года и даже ближе к концу года экономическая политика изменилась. Мне кажется, что таким переломным моментом были достигнутые договоренности по кредиту Антикризисного фонда ЕврАзЭС. Тот факт, что Нацбанк прекратил поддержку ликвидности коммерческих банков на нерыночных условиях – это было очень важное и положительное решение. Кроме того, начиная с марта Нацбанк начал повышать процентные ставки. Но это делалось очень медленно. И по мере того, как инфляция росла, ставки стали отрицательными в реальном измерении. Это, безусловно, относится к отрицательным моментам. Но с августа, с приходом нового председателя правления, повышение ставок значительно ускорилось, что приблизило их к тому уровню, на котором они должны были бы быть.

К положительным мерам относится и то, что власти пошли на унификацию валютного курса, хотя и с опозданием. И то, что они перешли на гибкое курсообразование. В дополнение к этому, налогово-бюджетная политика остается традиционно дисциплинированной, и 2011 год не был исключением – бюджет исполнен с профицитом. Политика заработной платы была достаточно осторожной, несмотря на повышение в октябре. Хочу сказать, что во второй половине года макроэкономическая политика значительно улучшилась. И было абсолютно четко продемонстрировано, что главной целью была макроэкономическая стабилизация.

– В последние месяцы мы наблюдаем замедление инфляции и более-менее постоянный курс. Это результат принятых решений?

– Инфляция остается довольно высокой. И на сегодняшний день именно инфляция – главный вопрос. В декабре она действительно замедлилась. Я полагаю, что тому есть несколько причин. Первое – это ужесточение денежно-кредитной политики в течение последних нескольких месяцев. То, что Нацбанк не возобновил поддержку ликвидности коммерческих банков на некоммерческой основе, повышал ставки и приближал их к положительному уровню в реальном измерении. Кроме того, Нацбанк несколько ограничил поддержку ликвидности банков и на рыночной основе. Это позволило снять давление на цены. Второе – в течение года произошло серьезное ослабление рубля, что тоже привело к давлению на внутренние цены, но этот процесс подошел к завершению, чему способствовало ужесточение денежно-кредитной политики в течение года. Возможно, повлияли и административные меры в части контроля за ценами. Но у меня нет достаточных данных, чтобы оценить их влияние.

– Какие уроки должны вынести власти из 2011 года?

– Мне кажется, их должно быть несколько. Урок первый – в любой экономике и при любой экономической модели экономические законы продолжают действовать. Ослабление макроэкономической политики, которое было в 2010 году и начале 2011 года, оказало отрицательное воздействие и больно ударило по экономике и по всему населению, – рост цен обесценил доходы людей, в реальном измерении они значительно снизились. Поэтому дисциплинированная макроэкономическая политика, безусловно, важна и прежде всего при экономической модели, которая уделяет такое большое внимание социальным аспектам.

Второй урок – политика должна быть последовательной. Ее нельзя менять и пытаться решить экономические вопросы административными мерами. Это не работает, как показал кризис, а в более долгосрочной перспективе углубляет экономические диспропорции и дисбалансы.

Третье – правительство убедилось, что макроэкономическую ситуацию можно стабилизировать достаточно быстро, в частности, ситуацию на валютном рынке, и рост цен можно замедлить тоже быстро с помощью макроэкономических инструментов. Но с другой стороны вопрос – насколько устойчива макроэкономическая стабилизация? И без структурных преобразований этот вопрос решен быть не может, потому что нерациональное использование ресурсов и экономические диспропорции не позволяют экономике развиваться достаточно быстрыми темпами, особенно в условиях жесткой макроэкономической политики.

– Тем не менее, в планах на 2012 год заложен рост ВВП на 5,5%. На сколько, как вы считаете, он обоснован?

– В программах, принятых на этот год есть несколько положительных моментов. Например, то, что в основных направлениях денежно-кредитной политики основной акцент сделан на снижение инфляции и то, что это обозначено как основная задача Национального банка. Это является его основной функцией и у него есть все инструменты, чтобы добиться этой цели. Положительно то, что государственный бюджет на 2012 год сбалансирован, то, что власти открыто объявили о продолжении режима гибкого курсообразования, и то, что Нацбанк ставит целью сохранить ставки положительными в реальном измерении.

Что касается вопросов экономического роста, то я сама задаю себе вопрос – что является источниками этого роста? И насколько я понимаю, отчасти власти рассчитывают на то, что чистый экспорт приведет к повышению роста. Не знаю, возможно, у властей есть какая-то дополнительная информация, но я менее оптимистична. Первое – это то, что внешнеэкономическая конъюнктура в данный момент неблагоприятна и ухудшается. Это означает, что торговля с Россией, не говоря уже о ЕС, будет расти не такими быстрыми темпами как в прошлом году. Второе – в 2011 году белорусская экономика значительно улучшила свою конкурентоспособность в результате ослабления курса рубля. Но данный эффект уже был использован и дивиденды от этого получены. Более того, если инфляция будет оставаться высокой (выше чем у торговых партнеров) и будет повышаться, то конкурентоспособность ухудшится, и это отрицательно скажется на состоянии торгового баланса. Суммируя, я делаю вывод, что единственным источником является стимулирование внутреннего спроса, но это однозначно несвоевременно, потому что не соответствует задаче сокращения инфляции и уменьшению дисбалансов во внешнеэкономической сфере и наращиванию ЗВР. Поэтому я не знаю, как совместить эти несколько задач, которые сформулированы в прогнозных показателях.

– А нет ли ощущения, что после продажи Белтрансгаза и получения кредитов власти несколько успокоились? При полной казне кажется, что уже и проблем нет…

– Договоренности с Россией, конечно, важный момент в поддержке белорусской экономики. Но я не знаю, в какой степени это может оказать влияние на экономический рост. Мне представляется, что в данной ситуации ресурсы могли быть направлены, прежде всего, для наращивания золотовалютных резервов и для тех структурных преобразований, которые сейчас необходимы экономике.

На мой взгляд, самое большое опасение и риск вызывает высокая инфляция, а ее повышение усложнит макроэкономическую стабилизацию. Повышение инфляции оказывает давление на заработную плату и валютный курс. Это значит, что, скорее всего, последует повышение окладов. А поскольку белорусская экономика высоко долларизирована, повысится спрос на валюту. Это создаст давление на рубль. И дальше вопрос заключается в том, какие меры экономической политики будут применены. Но я не хотела бы так пессимистично смотреть на вещи, потому что, мне кажется, власти уже полностью осознали все негативные последствия, связанные с высокой инфляцией.

– В Нацбанке уже заявили, что вслед за снижением инфляции будут снижать процентные ставки. Пока рублевые депозиты росли, люди даже меняли валюту, что бы положить белорусские рубли под 60%. Не случится ли так, что увидев падающие ставки, вкладчики начнут их снимать, конвертируя в валюту или увеличивая потребительский спрос?

– Процентная политика – хороший вопрос. Как я уже говорила, важно, что в Нацбанке собираются держать их на положительном уровне в реальном измерении. Это значит, что они прогнозируют уровень инфляции на предстоящий период, и процентные ставки должны превышать данный уровень. Например, в декабре произошло снижение инфляции, и возможно оно произойдет в январе. Является ли это сигналом к тому, что ставки должны быть уменьшены? Я не знаю, потому что вопрос в том, какие инфляционные ожидания. Снизились они или нет. Мне кажется, что один-два месяца не покажут это. Более того, в январе было повышение заработной платы и пока неизвестно, приведет ли это к увеличению инфляции. Возможно, так и будет, если вслед за повышением зарплат в бюджетном секторе произойдет их повышение в реальном секторе. Поэтому вопрос с процентными ставками – это основной вопрос денежно-кредитной политики. Но я думаю, приоритеты расставлены правильно. И у Нацбанка есть все возможности и инструменты для того, чтобы предупредить последствия, о которых вы говорите.

– Внешнеторговое сальдо – отрицательное, в золотовалютных запасах большая доля кредитов. В 2012 году страна должна выплатить более $1,6 млрд по госдолгу плюс отдать миллиардный кредит Сбербанку. Не грозит ли нам в будущем ситуация, когда, что бы расплатиться по долгам, придется брать новые?

– Программа МВФ имела своей целью снижение и постепенную ликвидацию дисбалансов во внешней торговле, включая снижение дефицита по счету текущих операций до того уровня, который может поддерживаться экономикой в долгосрочном периоде. В данный момент, я полагаю, у властей есть все возможности, чтобы не оказаться описанной выше ситуации. Но это будет зависеть от макроэкономической политики. Если будет продолжен курс на макроэкономическую стабилизацию, это станет хорошим основанием, чтобы в долгосрочной перспективе уменьшить дисбалансы во внешнеэкономической сфере, – сократить дефицит по счету текущих операций и нарастить ЗВР. Расплачиваться по долгам будет легче, если темпы экономического роста будут устойчивыми и достаточно высокими. Но для этого необходимы структурные преобразования. Именно поэтому я всегда говорю – макроэкономическая стабилизация это начало процесса, и он должен быть поддержан структурными реформами. А что это значит? Это развитие рыночной экономики. И развитие частного сектора. И, безусловно, здесь одной из первоочередных мер является либерализация цен. Поэтому те административные меры, которые были приняты в прошлом году, неплохо было бы отменить.

– Будет ли способствовать либерализации Единое экономическое пространство, где усилится конкурентное давление со стороны российской и казахстанской экономик?

– Уже сегодня Беларусь является частью рынка труда и рынка капитала. И я слышу из разных источников о том, что люди уезжают в Россию работать. Наметилась тенденция и вывоза капитала. Что делать в этой ситуации? Мне кажется, что единственный путь – это проведение структурных преобразований, позволяющих повысить конкурентоспособность белорусской экономики. ЕЭП может подтолкнуть власти к этому. Вопрос еще и в том, как вернуть тех, кто уже уехал? Мне кажется, создание условий для бизнеса является чрезвычайно важным фактором. И не просто на бумаге, но и четкое выполнение этих условий. В данной связи я считаю, что не столько важно поддерживать бизнес налоговыми льготами или отсрочками платежей, как важно, чтобы у бизнеса была уверенность в направлении экономической политики властей, и чтобы правила игры были четко определены и соблюдались всеми игроками.

Автор: Ирина Юзвак

Источник: BEL.BIZ