wrapper

Новости - слайдер на главной

23-08-11Слабость белорусского рубля – это отражение системного кризиса белорусской экономической модели административного типа. О причинах и последствиях переживаемого Беларусью перманентного экономического кризиса рассуждает д.э.н., профессор Иван ЛЕМЕШЕВСКИЙ.

1.  Картина маслом

Недавно заглянула соседка по дачному участку и поздравила  с важным событием.  По ее словам  профессиональному экономисту не нужно теперь кому-то особо доказывать, что белорусская экономика,  как и в других странах, обязана подчиняться действию объективных законов.

Действительно,  еще недавно, отслеживая динамику белорусской  экономики,  приходилось приводить массу аргументов, рассчитывать специальные коэффициенты, оперировать индексами и т. п., предупреждая о грозящих макроэкономических ловушках и прочих стратегических разрывах. Но  шансов быть услышанным и понятым было мало. Официальные издания, стремясь не нарушать некую иллюзию пришедшего в страну праздника вечной сытости,  просто отказывались публиковать «скандальные» (неудобные) материалы.

Теперь же, как говорится, процесс пошел.  С той лишь разницей, что  переживаемый нами Великий кризис административной экономики  превзошел  даже самые мрачные прогнозы экспертного сообщества. По скорости и уровню инфляции и девальвации Беларусь в очередной раз побила все мировые рекорды. Скажу честно: стыдно стало перед внуками и за экономику страны, в которой им приходится жить, и за свою мизерную пенсию, и  за невостребованную профессию экономиста. Складывается  некий синдром вины «санитарного врача», который прозевал наступление из городских  помоек вредной эпидемии.

Впрочем, пророков и экспертов в Беларуси теперь стало заметно больше. И это хорошо, потому что одному  все разгрести не под-силу. Но нужна команда единомышленников,  выполняющая исходные заповеди. Пока же одни научились наконец-то выговаривать слово «кризис». Другие причину инфляционного наката видят в прежних высоких денежных доходах населения. Хотя значительная часть населения Беларуси  имела уровень потребления ниже минимального потребительского бюджета.  Третьи  с ученым видом ссылаются на якобы сложившуюся низкую норму сбережений населения, что в белорусских условиях также верно как «два на два есть девять». И так далее,  вплоть до неосторожной кредитной эмиссии, снижения конкурентной способности белорусской экономики. Слишком мы оказались разные, и разные у нас интересы, а Отечество одно. В общем,  общая  картина маслом не получается.

Но каков исходный  диагноз – таковы будут и лечение, и ближайшие перспективы. На наш взгляд, чтобы адекватно реагировать на сформированный белорусскому обществу  серьезный вызов,  для начала нужно признать – мы  имеем  дело с системным экономическим кризисом, который  длительное время углублялся, а теперь уже и для самого слепого приобрел открытую форму. А не с неким заурядным сбоем на валютном рынке,  спровоцированным несознательными автолюбителями или империалистами. Все же ажиотажный спрос местных аборигенов  имел свое экономическое обоснование. Даже по тому же злополучному сахару. Поэтому долго смеяться не получилось. Теперь  мыслями цепляемся за очередной внешний кредит, но очередной валютной транши будет недостаточно, чтобы восстановить утраченный блеск белорусской модели хозяйствования. Теперь поводок будет коротким.

Что следует ожидать? С одной стороны есть практика, желания и обещания, но с другой стороны есть теория и объективные закономерности. В соответствии с законом теории систем  ближайшее будущее экономики Беларуси мы уже  выбрали. И сделали это еще вчера. Так что полоса маневра предельно ограничена.

Дело в том, что в любой стране будущее национальной экономики закономерно предопределяется теми «точками», которые заданы сложившимся трендом экономического развития. А  такая траектория экономического развития многого стоит – это не сломанный черенок от граблей, который несложно поменять. Так что теперь, но в более худших условиях,  придется рассчитываться со старыми долгами и продолжать набирать новые. Придется эксплуатировать разогретый печатный станок,  перераспределять указами и декретами  льготы, кредиты, преференции и субсидии в пользу предприятий-иждивенцев и «политических фабрик», играть с электоратом в социальный патернализм и в очередной раз насильственно загонять национальную экономику в «угол победы».

Таким образом,  все та же сила инерции экономической системы будет определять наш  базовый сценарий –  «будет плохо и долго».  Лучший из всех приемлемых вариантов,  если сделаем правильные выводы, – «будет плохо, с возможным улучшением лишь в отдаленной перспективе». Понятно, что предстоящее сезонное снижение цен на пинские огурцы не в счет. Все молча курят.

Этим и объяснялась растерянность властей  в условиях развала валютного и товарного рынка. Потому что возникает конкретный вопрос: «А что дальше?». Не случайно МВФ советует властям объясниться с народом по сути постигшего  кризиса и методов его нейтрализации.

Идем дальше. В соответствии с еще одним объективным законом теории систем бюрократический класс,  и в целом  правительственные чиновники генетически не способны  реализовать мероприятия, которые противоречат духу сложившейся Системы.  Чтобы разблокировать данный закон, нужно иметь встроенный защитный механизм,  но проще всего –   иную институциональную систему, т. е. культурную среду и правовое поле. Например, далеко не случайно в ФРГ любой министр и два его  «зама» – это обязательно политики  от правящей (2)  и оппозиционной (1) партии. Но есть еще два нейтральных  «зама», которые имею статус  независимых   государственных чиновников.  Такой конкурентный порядок помогает защититься от бюрократического консерватизма, обеспечивает преемственность в управлении. Как видно, история хороший учитель.

Сегодня никто не станет оспаривать: безрассудно и опасно назначать бывшего уголовника воспитателем в женское общежитие. Точно также непродуктивно поручать проводить ревизию финансовой, денежной  и других важнейших подсистем белорусской экономики чиновникам, карьерный рост которых был построен  на попрании  элементарных принципов рыночной экономики. Не случайно конструктивные оценки кризисной ситуации звучат сегодня именно из неформального сектора экспертного сообщества. В соответствии с упомянутым  выше объективным законом теории систем белорусская экономическая модель воспримет лишь те изменения,  которые не противоречат ее природе. Все остальное  пишите мелким почерком.

В современной белорусской практике такая закономерность подтверждалась неоднократно. Например, осенью 1994 года была принята Антикризисная программа, которая оказалась  невыполненной. Что тут же ознаменовало реставрацию административной системы. В марте 1998 года,  при обвале обменного курса белорусского рубля (почти в 3 раза) и  валютного рынка,  была разработана Программа стабилизации, которая включала важнейшие направления институциональных преобразований,  включая и денежно-кредитную сферу, предусматривала реализацию около 200 мероприятий. Но,  в сущности,  также осталась на бумаге.

В итоге вплоть до  2001 года просуществовали множественность валютных курсов,  неограниченное покрытие дефицита бюджета за счет кредитной эмиссии  Нацбанка, отрицательные процентные ставки. Все это заметно раскрутило теневую экономику, позволило сбить приличные капиталы. Такая бесперспективная денежно-кредитная и фискальная политика была несколько изменена лишь под давлением МВФ и Центробанка России.

В последнее время в меньшей степени повезло рекомендациям МВФ и Таможенного союза (2009 – 2010 гг.) по стабилизации макроэкономической ситуации в Беларуси. Даже тем из них, которым  при получении крупного кредита на сумму в $3,63 млрд. (справка: 1995 г. –  $96 млн.) был придан статус  международных обязательств правительства и Нацбанка.  Опять же по той  причине, что такие рекомендации МВФ по своей природе противоречили сложившейся в Беларуси модели стимулирования «антикризисного роста», а также реализуемой денежно-кредитной политики. Наверное, чиновники решили, что идут верной дорогой, а победителей, которые  сумеют отчитаться  «приростами»  ВВП,  никто не осудит.

Нынешняя  правда состоит  в том, что теперь сложилась иная  внутренняя и внешняя ситуация. Худо-бедно, но все наши ближайшие соседи без особых потерь вышли из кризиса деловой активности  «осень 2008 г. –  начало 2010 г.», где-то сбросили старые организационные «одежки» и  институционально модернизировались, вполне ожидаемо активизировали обновление основного капитала и реализацию инновационных проектов.

Мы же до предела измотали свой экономический потенциал и понизили кредитный рейтинг страны. Не сработала  якобы созданная заранее  «подушка безопасности». Но зато, на фоне стареющего населения и сокращения его численности,  заметно возрос  внешний долг страны. Хотя любому эксперту  было видно: внешние заимствования в большей степени работают на чужую, а не на отечественную экономику. В итоге отрицательное сальдо торгового баланса побило все рекорды. За 2,2 года белорусский рубль с отметки в  2200 : 1  катастрофически опустился до значений в 5100 – 9000 : 1. При этом  девальвационный процесс свои окончательные контуры еще не определил.

Четко видно – на внутреннем продуктовом рынке нет конкуренции, но нет и антимонопольного контроля. Готовность правительства  не мешать рынку олигополий определить новую «равновесную цену» товаров и белорусского рубля привела к тому, что  в разы обесценились рублевые  денежные сбережения населения. В такой же мере возрос денежный груз валютных кредитов населения, «неосторожно» оформленных на потребительские и жилищные нужды. В совокупности население Беларуси потеряло в эквиваленте около  $6-7  млрд.

На мировом уровне в разы ужался  долларовый эквивалент белорусского ВВП. Обесценилась стоимость рабочей силы, до уровня Египта. По поводу оборотных средств предприятий просто промолчим. Единственная радость состоит лишь в том, что иностранные компании все же успели  определиться и  конвертировать прибыль, закрыв годовые балансы.

Но самое существенное  все же состоит в том, что произошло резкое снижение уровня жизни населения. Но бесспорно и то, что «пустые кастрюли» и сжатие емкости внутреннего рынка ограничат экономический рост. Следовательно, через занятость, особенно в частном секторе, еще не раз будут ущемлены  денежные доходы населения. Рост цен, синхронный с девальвацией, лишает отечественных производителей даже временных конкурентных преимуществ. Снижение национальной стоимости рабочей силы усилит отток за границу креативных специалистов –  врачей,  ученых, а также строителей и т. д. При сорванных экономических «якорях»  ничего хорошего не светит и для дотируемых экспортеров. Лишь часть ВВП перераспределится в пользу экспортеров сырья. При неизменной фискальной и денежной политике легко прогнозируются очередные инфляционные волны, рост внешней задолженности.

Конечно, можно было бы как-то и  короче. Но нужна полная картина. Так что здесь для нас, как говорится, каждый патрон в обойму. Чтобы исключить возникновение подобных  угроз,  нужны системные изменения. Во-первых,  нужно признать, что культивируемые  методы административного экономического роста полностью себя исчерпали. Это – стержень нашего дальнейшего анализа.   Как и то, что последние 8-10 лет по сути дела оказались потерянными  для совершенствования экономического потенциала страны.

Во-вторых,  нужно признать, что приходится иметь дело с нереформированной экономикой административного типа, которая исчерпала свои резервы стабильности. Если кто-то не согласен с данным тезисом, пусть назовет  5 отличий от советской экономики. Но нужно объективно выяснить, что придавало в Беларуси, пусть и временно, устойчивость административной экономике, в какой момент эта способность была утрачена. Где теперь можно мобилизовать национальные факторы экономического роста?  Ведь работали два счетчика. Один фиксировал продление существования административной экономики, а второй отсчитывал другую историю.

В-третьих, искаженные гиперинфляцией показатели  роста  уже долгое время не отражают реальной ситуации в белорусской экономике. Об этом писалось уже не один раз. К тому же есть разные показатели состояния национальной экономики –  контрциклические, проциклические, предкризисные и т. п. Почему они  были проигнорированы?  Ведь полноценная информация обязательно должна предшествовать позитивному анализу. Предложение иметь в Беларуси соответствующую аналитическую службу следует реализовать.

На перспективу отметим, опять же по примеру  ФРГ, что общее заключение о состоянии национальной  экономики,  ежегодно представляемое народу и парламенту страны,  должен вносить независимый национальный экономический совет,  состав которого регулярно обновляется. А так остается много вопросов:  почему  наша слабость обнаружилась именно в  белорусском рубле? И куда подевалась  «золотая тучка»?

2. Ночевала тучка золотая

Действительно, системный кризис белорусской экономической модели административного типа отразил в первую очередь  всю слабость  белорусского рубля,  проводимой денежно-кредитной политики.

Конечно, денежно-кредитное хозяйство страны – вещь сложная и во многом непредсказуемая. Но мировой опыт свидетельствует о том, что денежная сфера вполне управляема, способна выступить в роли стабилизатора всей  национальной экономики.  При этом любой серьезный кризис в данной сфере  выступает могильщиком культивируемой в стране модели хозяйствования. Истории известны факты, когда для успокоения народных масс приходилось на городской площади  при всеобщем обозрении  ломать печатный станок, изгоняя при этом  из страны  «денежных целителей».

По своей природе современные деньги – это все те же кредитные деньги,  декретные деньги, то есть «деньги доверия» к их создателю. Есть «кредо» (доверие) – есть хождение денег. Нет доверия –  везде господствуют  доллары, бартер и инфляционные ожидания.

Не случайно правила цивилизованного ведения денежного хозяйства прописаны в Бюджетном, Банковском, Инвестиционном и  Налоговом кодексах. Осталось лишь строго их соблюдать. Но девальвация,  гиперинфляция, а также долларизация белорусской  экономики отражают низкую покупательную способность местного рубля, который оказался необеспеченным «зайцем».

В интересах дела следует  установить содержание  двух  взаимосвязанных процессов.  Первое – это  в какой мере провал белорусского рубля мог произойти из-за несоблюдения «денежных законов», проще говоря – из-за нарастания внутренних рисков. Второе –  в какой степени  здесь отразилось негативного воздействие  нереформированной экономики. На этом фоне возникает еще один вопрос:  может ли трансформационная экономика уживаться с денежной дисциплиной,  или это неизбежная детская болезнь роста?

Само время обратиться к опыту наших соседей – Литвы  и Польши.  В 1993 году  в Литве, при изъятии из обращения рубля и формировании суверенного денежного хозяйства  был заложен принцип «валютного комитета». Это означало, если отбросить многие специфические тонкости,  что  денежная эмиссия Центрального банка страны  должна быть  на все 100% по соответствующему курсу обеспечена золотовалютными резервами. Хочешь иметь большую денежную базу Центробанка – больше должны быть  и валютные  резервы. В таких условиях  главный банк страны, он же советник правительства,  оказывается в состоянии выкупить в любой момент свои «денежные расписки», обменяв их на  СКВ.

В тот стартовый период между  литом и валютным резервом была установлена исходная курсовая пропорция – 4 лита к 1 доллару США. Позже в валютную корзину был  допущен  евро. Но не это главное. Главное состоит в том, что спустя 18 лет все видят –  денежная единица соседней Литвы  не утратила, а  даже заметно  укрепила  свои позиции. При всех нынешних проблемах экономики Литвы обменный курс лита  оказался на уровне  2,5 к  доллару США. Что одновременно отразило и повышение жизненного уровня литовцев на общеевропейском фоне, сделало окружающее мировое пространство доступным населению данной страны

Примерно такая же история происходит и с другим нашим соседом –   уважаемым польским злотым. Обменный курс польского злотого (10 лет назад был в районе 4:1) сегодня составляет 3,25 к доллару США.

Теперь о белорусском рубле. Если не ошибаюсь, на старте (1991 г.) белорусский рубль был приравнен к 10 советским рублям, что по старым ценам равнялось примерно 1,6 доллара США. Если бережно восстановим все нули, которые были отброшены позже в ходе двух деноминаций (1995 г., 2000 г.), то получается, что на текущий момент 1 доллар США  равен  при объявленном курсе Нацбанка  примерно 51 000 000 белорусских рублей. То есть за время «административного периода» белорусский рубль «перевернулся»,  ослаб примерно в 75-80 млрд. раз.  И это, скорее всего, еще не предел.

Причина обнаруживается  в разной денежной культуре, в разном отношении к национальным деньгам, в разной ответственности по отношению к национальному суверенитету страны. Нужно ли удивляться тому, что любое очередное ослабление белорусского рубля тут же реанимирует слухи о переходе на «московские деньги». Не накаркать бы.

Развивая эту тему, надо признать, что в Литве и Беларуси сложились  два разных денежных порядка. Литва наводняется долларами (зарубежные заработки, экспорт товаров и услуг, иностранные инвестиции), что ведет к повышению курса национальной валюты (это особая проблема, но нам бы их проблемы), укрепляет банковскую систему этой страны. В Беларуси  всегда высокими темпами  прирастала денежная база Национального банка (объем расписок денежной власти), что отражает сложившуюся практику рефинансирования банковской системы.

Если на начало 2000 г. денежная база Нацбанка составила  179 млрд. рублей,  2005 г. – 2 394 млрд. рублей, то на начало  2008 г. – 6 896 млрд. рублей. Так как белорусский рубль практически не выполняет функцию средства международных расчетов, то движение денег Нацбанка  неизбежно ограничивается лишь банковской системой Беларуси.

Но это еще пол-беды.  Пока же в рамках обсуждаемого ракурса «денежного вопроса» укажем на то, что денежная база Национального банка длительное время лишена  адекватного долларового покрытия. Для краткости ограничимся  последними  датами.

Lemesh

 

Сделаем несколько уточнений. Так, рублевая денежная база Нацбанка определена как сумма наличных денег в обороте плюс обязательные и избыточные резервы в белорусских рублях. Брать в проводимых расчетах денежный агрегат М2 не является корректным, так как Нацбанк не несет «валютной» ответственности  за депозиты физических и юридических лиц.  Это результат так называемого «жиро-оборота», в процессе которого  в активах формируется кредитный портфель коммерческих банков.

При определении валютной базы Нацбанка весьма спорно принимать в расчет так называемые чистые иностранные активы. Дело в том, что иностранные активы НБ по принятой методологии могут включать выданные кредиты в валюте, приобретенные ценные бумаги нерезидентов и т. п. Есть и другие ограничения такого же рода.

Поэтому в центре внимания оказываются валовые  международные резервные активы (МРА) в определении МВФ, то есть тот запас, который может быть оперативно использован для проведения интервенций на валютных рынках в целях стабилизации белорусского рубля.

Но здесь учитываются  и «чужие деньги», то есть полученные кредиты, займы и др. Поэтому, минусуя внешний госдолг (правительства и Нацбанка),  есть резон определить суверенные золото-валютные резервы государственной и денежной власти, абстрагируясь от их структуры.

Конечный результат  приведен в представленной таблице. Он –  отрицательный. Как говорится, «ночевала тучка золотая на краю утеса-великана».

Мои бывшие студенты, работающие теперь в банковской системе, могут  возразить, сославшись на то, что внешний государственный долг  на 90%  – это долг правительства, а не Нацбанка. Верно, но здесь есть  и другие важные уточнения.

Первое,  правительство набирало  внешние долги, создавая условия для стабилизации обменного курса белорусского рубля, а не для бюджета. И к оценке правомерности таких финансовых действий мы намерены вернуться позже.

Второе, определяя суверенные валютные резервы Нацбанка, для начала следует  из валовых МРА  вычесть валютные депозиты правительства,  валютные депозиты белорусских банков и нерезидентов, размещенные в Нацбанке, а также прочие подобные заимствования. На 1.01.2011 г.  ЧИА  Нацбанка составили 3 480 млн. долларов США, а  чистые внутренние требования в СКВ -  минус 4 280 млн. долларов США.. Обязательства перед правительством  составили  4 843 млн. долларов США.. Требования к банкам составили  639 млн. долларов, но  избыточные валютные резервы коммерческих банков в Нацбанке составили 3 760 млн. долларов США.

В общем, опять образуется большой валютный минус. При обменном курсе в 3 000:1   Нацбанк, если следовать правилам «валютного комитета»,  был обязан для покрытия требований по собственным деньгам иметь суверенные резервы СКВ примерно в 4 млрд.  долларов США.  Т. е. общий валютный дефицит центрального банка страны составил  8 – 10 млрд. долларов США.

Ситуация косвенно ухудшается в условиях, когда ЧИА  белорусских банков имели отрицательное значение – на 1.01.2011 г.  минус 4 247 млн.  долларов США, а кредиты нерезидентов составили 5 732 млн. долларов США При положительном значении чистых требований к Нацбанку (3,1 млрд долларов) валютные депозиты других секторов составили 7 373 млн. долларов США. Плюс  внешний долг реального сектора экономики – 10 033 млн. долларов США, и рекордное отрицательное сальдо счета текущих операций платежного баланса за 2010 год – минус 8 493 млн. долларов США.

Понятно, что при таком раскладе, когда повсюду  валютные проблемы,  удерживать обменный курс можно было лишь временно, подчиняясь политическому циклу.

Не случайно  в белорусских условиях высокими темпами проходит долларизация экономики, когда слабая национальная валюта  вытесняется из экономического оборота, а поэтому становится еще слабее.  Примерно 70-80% срочных депозитов населения и юридических лиц  были сформированы в СКВ. Даже норматив минимального уставного фонда белорусского банка был зафиксирован в СКВ. Еще недавно белорусские банки уставные фонды и собственный капитал также предпочитали  сохранять в СКВ. Вопреки национальному законодательству  кредитование населения и предприятий осуществляется в СКВ.

То  есть долларизация даже поощрялась. Но это еще не вся правда о долларизации белорусской экономики.  Из-за слабости белорусского рубля долларовый эквивалент закладывается хозяйствующими субъектами в  оптовые и розничные цены, в инвестиционные проекты  и в валютные риски. Поэтому любая девальвация всегда грозит инфляцией. По сути дела в белорусской экономике сформировались два сектора  и два денежных потока – долларовый и рублевый.

Известно, что благими намерениями вымощена дорога в ад. В наших условиях так же обнаруживаются лозунги (концепции), которые использовались при формировании прежней денежной политики. Но известен конечный итог – это  псевдомонетаризм,  который опасен как незрелые яблоки. Главная проблема состоит в том, что отказ от цивилизованных правил ведения денежного хозяйства был сделан в угоду потребностям нереформированной экономики. Национальный банк превратился во второй Совмин, со своим мощным  «кредитным бюджетом»,  обслуживая систему квазибюджетного финансирования.

Но оказалось, что  деньги эффективно работают лишь в руках  собственников,  а не иждивенцев.

Немного измененная версия этой статьи опубликована в еженедельнике “Экономическая газета” (№56,57, 2011). Портал ЭКОНОМИКА.BY публикует рукопись статьи автора в неизменном виде (примеч. анонс к статье составлен редакцией портала).

Автор: д.э.н., профессор И. М.Лемешевский

Источник: ЭКОНОМИКА.BY

 

Leave a comment

Миссия

Продвигать аналитику для информирования и выработки доказательной политики, адвокатировать развитие частного сектора.

Портал ЭКОНОМИКА.BY

О портале

For using special positions

https://ekonomika.by

For customize module in special position

https://ekonomika.by

Template Settings

Color

For each color, the params below will give default values
Blue Green Red Radian
Select menu
Google Font
Body Font-size
Body Font-family