Мировая экономика переживает третий за последние 150 лет кризис, который начался в 2008 г. Предыдущие кризисы были в 30-х, 50-х годах, со средней продолжительностью 10-12 лет. Сколько продлится нынешний, не знает никто.

Известно лишь, что каждый мировой кризис существенно меняет сложившийся политэкономический ландшафт за счет появления новых экономических доктрин и моделей роста, резервных валют, как правило, блокового, межгосударственного характера применения.

Кризис как фактор прорыва

Сегодня уже очевидно: мировая экономика начинает восстанавливаться преимущественно за счет развитых стран, а развивающиеся страны, такие как Беларусь, будут к этому адаптироваться.

Дело в том, что на развивающихся рынках кризис носит запаздывающий характер с соответственным снижением темпов роста. Например, в Китае с 10% роста ВВП в прошлом десятилетии до 6,5% сейчас, а у нас - с 6-7% до 1-2%.

Большинство экспертов сходятся во мнении, что настоящий кризис, в отличие от прошлых, носит структурный, а не циклический характер, поэтому традиционные методы выхода из него не работают. Эта особенность связана с появлением новой структуры мировой экономики, поиском нового геополитического и геоэкономического баланса.

Новые секторы экономики появляются в первую очередь в развитых странах, а не в развивающихся. Послекризисная адаптация экономики этих стран проходит по той же траектории: старые традиционные секторы с падающей добавленной стоимостью уступают место новым структурам, с растущим рынком и добавленной стоимостью.

Это проблема не внешних факторов снижения темпов роста белорусской экономики, как думает наше правительство, а проблема создания нового качества роста на основе рождения и развития новых секторов экономики, которые не вписываются в нашу традиционную аграрно-индустриальную модель. Это сектора, где основа издержек - НИОКР (англ. Research and Development, R&D) и выраженная ориентация на спрос. То есть выгоднее размещать производство не там, где дешевый труд и где этот труд уже дорожает, как, например, в Беларуси, а там, где развита исследовательская база и где можно адаптировать изделия к спросу потребителя.

Поэтому в перспективе модернизация белорусских предприятий, создание на их базе современных холдингов как центров прибыли и роста должны реализовываться на основе концепции R&D. Именно эта концепция позволит Беларуси перейти к новой модели экономического роста, основанной на повышении производительности всех групп используемых ресурсов.

Действующая модель экономического роста на основе инвестиций уже исчерпала себя в силу объективной ограниченности внутренних источников их формирования в малой экономике и неспособности самой модели конкурировать за внешние, прежде всего прямые иностранные инвестиции, а также из-за снижения возможности погашать растущие заимствования.

Кроме того, концепция R&D в большей мере отвечает требованиям «демографической ямы», в которую постепенно сползает Беларусь по мере снижения общей численности населения и увеличения доли его неработающей части в виде пенсионеров.

Переход в рамках данной концепции к производству преимущественно высокотехнологичной продукции, в которой доля труда существенно ниже, а доля импортных комплектующих выше, чем в производимой сейчас традиционной продукции, потребует выработки новой промышленной политики.

Сегодня образцы подобных изменений можно отследить на примере производственных цепочек китайских компаний, где доля китайского производства в китайских продуктах снижается.

У нас импортоемкость экспорта тоже растет и достигла 70%. Поэтому главная цель подобной политики заключается в поиске нового баланса от снижения затрат на основе НИОКР и растущей добавленной ценности для потребителя с одновременным ростом применения импортных комплектующих с точки зрения обеспечения конкурентоспособности продукции.

Новая индустриальная конфигурация предусматривает рост прежде всего производительности двух групп ограниченных ресурсов — труда и капитала. Другими словами, это модель роста, в которой труд и капитал не стараются заместить друг друга, как, например, сокращение ручного труда за счет роботизации, а дополняют друг друга, когда получаемая прибыль капитализируется преимущественно в нематериальные активы - бренды, патенты, ноу-хау и проч.

Конкурентоспособность продукции в новой экономической модели во многом будет определяться качеством баланса между затратами на НИОКР и добавленной ценностью для потребителя. Именно добавленной ценностью, а не добавленной стоимостью, ибо в рыночной экономике последняя категория потребителя вообще не интересует. Да и производителя тоже. Для роста капитализации бизнеса ему важна прибыль, а ее он может получить, лишь максимально полно удовлетворив потребности покупателя.

В новой модели роста добавленная стоимость выступает лишь как инструмент статистики для сравнительного анализа и планирования пропорций развития макроэкономики. Если правительство не поймет, что кризис является фактором, а не тормозом модернизации, и было бы глупо не воспользоваться им для глубокого реформирования экономики, то нашу страну ждет целый ряд ловушек социально-экономического характера.

Ловушки белорусской модернизации

Опыт других стран показывает, что модернизация в условиях рынка стоит определенных социальных издержек. Обычно она сопровождается высокой безработицей, опаздывающим восстановлением занятости при создании новой структуры экономики, поскольку модернизация означает рост производительности, а технология адаптируется быстрее, чем труд. Экономика начинает расти быстрее, чем труд.

В этих условиях ни одно правительство из экономических соображений не может пойти на рост открытой безработицы, социальную напряженность, если у него есть ресурс, чтобы этого избежать. И это становится тормозом экономической модернизации.

Действующая белорусская экономическая модель, полностью энергозависимая от внешней конъюнктуры без соответствующей диверсификации генерирующих мощностей в энергетике, уже попала в ловушку российской формулы цены на реализацию газа, на основе которого производится более 80% энергоносителей. В этой ситуации размер оптовой цены на поставку газа для Беларуси определяется согласно п. 15 соответствующего положения, утвержденного Федеральной службой по тарифам (ФСТ) России от 21.08.2012 г. № 203-э/4, и напрямую зависит от среднемесячных биржевых цен для нефтепродуктов (мазута и газойля), а также от обменного курса российского рубля к доллару США, установленного Банком России.

В этих условиях на цену нефти, а значит, и газа, влияет малоизученный даже в теории феномен переплетения рисков фондового, денежного и товарного рынков.

Подобная зависимость цены отдельного, пусть даже очень важного, ресурса от условий внешней конъюнктуры рынка далее нетерпима в силу более высокого риска для инвестиций в новые энергоемкие сектора белорусской экономики.

Чтобы не оставаться заложником данной ситуации в будущем, Беларуси необходимо уже сейчас так планировать модернизацию энергетики как ведущего сектора будущей модели национальной экономики, чтобы эти риски были конкурентными с другими странами. В противном случае для модернизации (реиндустриализации) нашей экономики будут доступны только «связанные» китайские кредиты в традиционные производства с падающими рынками. И мы из российской нефтегазовой попадем в очередную китайскую ловушку.

Ранее таковой стала цементная ловушка, в которую попали белорусские цементные заводы, модернизация которых проводилась как раз на основе китайских «связанных» кредитов. Проведенная на основе традиционных энергоемких газопотребляющих технологий, без учета рисков изменения внешней конъюнктуры на падающем строительном российском рынке, модернизация четырех наших заводов привела к убыткам, а не к дополнительной прибыли и росту их конкурентоспособности.

На очереди еще одна китайская ловушка - в виде китайско-белорусского индустриального парка в районе Смолевичей, где начинается строительство индустриальной зоны беспрецедентных масштабов для размещения крупных производственных мощностей зарубежных инвесторов.

Проблема заключается в том, что предусмотренные учредительными документами парка виды деятельности ограничиваются «созданием и развитием производств». Таким образом, инвесторов изначально ориентируют на построение валообразующих производственных предприятий, не предполагающих участия ученых и изобретателей, то есть о роли концепции R&D в формирующейся новой экономике наши чиновники в угаре модернизации то ли забыли, то ли не знают вообще.

Минимальная планка в 5 млн. долларов стартовых инвестиций и географическая отдаленность от столицы заранее отсекают возможность развития интеллектуального потенциала в виде научно-исследовательских стартапов, лабораторий, инженерных и проектных организаций в чистом виде, без производств.

В погоне за удвоением пресловутого ВВП мы можем упустить шанс привлечь лучших инженеров и ученых и с годами сконцентрировать в парке научно-технический потенциал нескольких стран, включая западные, образовать центр компетенций и инноваций наподобие Кремниевой долины. По сути, будут продолжены традиции советской Беларуси как гигантского сборочного цеха.

С концептуальной точки зрения в постиндустриальном XXI веке парк продолжает традиции индустриализации XIX-XX веков и с точки зрения стратегии конкурентоспособности Беларуси является шагом в сторону, а не вперед.

Беларусь уже прошла индустриальный этап и сейчас с помощью модернизации и растущей индустрии информационных технологий прорывается в постиндустриальную эпоху. Как это происходит, видно на примере недавно созданного и динамично развивающегося Парка высоких технологий (ПВТ).

В 2013 г. выручка ПВТ составила 525 млн. долларов, его вклад в ВВП страны больше, чем у традиционных «сборочных цехов» РБ - МАЗа, МЗКТ и МТЗ вместе взятых. В настоящее время в ПВТ зарегистрировано 140 резидентов и работают 18 тыс. человек. За 2013 г. создано 3 тысячи новых рабочих мест. Сейчас стоит задача наращивания экспортного потенциала ПВТ.

Вот первый практический шаг в реализации концепции R&D. Будущее - за ним, а не за индустриальным парком. В отличие от энергетической и цементной, ловушка индустриального парка будет иметь многочисленные сопутствующие риски. Наиболее значимые из них можно идентифицировать уже сейчас.

Первый - экологический риск, связанный как раз с индустриальным характером работы резидентов парка. Это не только вырубка значительного лесного массива на территории, сопредельной с двухмиллионным городом, и значительная ампутация его «легких». В условиях грядущего глобального потепления это еще и риск формирования нового очага промышленного смога рядом с модернизированным к чемпионату мира по хоккею Национальным аэропортом.

Второй риск - нарушение этнической однородности белорусского общества, вызванное тем, что иностранные фирмы - резиденты индустриального парка в интересах снижения затрат на производимую здесь продукцию будут вынуждены нанимать рабочую силу различной квалификации на основе разных технологий НR-менеджмента (Human resources management). Менеджеров и специалистов, владеющих английским языком, будут набирать на условиях конкурса, прежде всего из числа иностранцев, с которыми можно профессионально общаться без переводчика. А на рабочие профессии будут наниматься преимущественно белорусы. В противном случае себестоимость производства будет слишком велика.

Подобная глобализация, конечно же, пойдет на пользу «местным», но каким будет их эмоциональное восприятие такой конкуренции с иностранцами, спрогнозировать сейчас трудно. Межнациональные конфликты тоже имеют свои экономические и социальные корни. И об этом риске нужно помнить всегда.

Третий риск - возможный реэкспорт производимой в парке продукции. Как показывает практика функционирования особых экономических зон в Беларуси, все они без исключения подвержены этой болезни, о чем говорят отчеты по результатам проверок со стороны Комитета госконтроля.

В таком случае реэкспорт даже после таможенной очистки будет напрямую конкурировать с аналогичной продукцией модернизированных белорусских предприятий, что вызовет недовольство привыкших к господдержке, а не к конкуренции, руководителей отечественных промышленных предприятий.

Наконец самый значимый риск - отторжение продукции резидентов парка со стороны стран Таможенного и Европейского Союза. Борьба с дешевыми китайскими товарами - аналогами собственной продукции ведется там давно и с переменным успехом. Поэтому разбираться, какой марки товар поступает на их рынок - китайской или белорусской, они будут на основе преимущественно антидемпингового законодательства и технических регламентов ВТО.

Роль троянского коня, безусловно, не будет способствовать укреплению имиджа Беларуси на мировой арене.

Риск-менеджмент как наука и искусство управлять всевозможными бизнес-рисками должен стать настольной книгой белорусских управленцев и руководителей самого высокого уровня. Перевод госуправления на технологии современного менеджмента будет способствовать его модернизации и облегчит переход к новой модели экономического развития страны.

Виден свет в конце тоннеля

Структурный кризис в развитых странах преодолевается. Статистические результаты 2013 г. обнадеживают. Технологическое обновление в США потянет за собой и Европу. В проекте бюджета США на новый финансовый год (сентябрь 2014 г. - апрель 2015 г.) приоритеты развития расставлены строго в соответствии с концепцией R&D - исследования, инновации, образование и наука.

За восстановлением темпов роста развитых стран станут подтягиваться развивающиеся страны, в том числе и Россия, которая, как локомотив, потащит вверх своих партнеров по ЕАЭС.

Главное на этой переправе - не сесть по привычке на любимого конька советских времен по имени «догнать и перегнать», как правило, любой ценой. В подобном развитии событий, в увлечении не качественными, а количественными параметрами роста, в готовности заплатить за эти темпы макроэкономической дестабилизацией заключается главный экономический риск основного постсоветского интеграционного проекта.

В этом случае бюджетное и денежное стимулирование белорусской экономики может загнать страну в ловушку стагфляции, а выход из нее очень трудный и болезненный.

Сохранение двузначной инфляции в последние годы - существенное отличие современной Беларуси от большинства других развивающихся стран. При инфляции 10-20% экономический рост невозможен. Поэтому у нас не могут применяться столь популярные с 2008 г. на Западе меры низких процентных ставок и обильных вливаний денег.

Неэффективной представляется и политика бюджетного стимулирования спроса, которую сейчас реализует руководство страны. Рост платежеспособного спроса без повышения производительности и конкурентоспособности оборачивается тем, что спрос этот уходит в инфляцию и в импорт.

Фактически мы это и наблюдаем, когда не можем добиться приемлемой (ниже 5%) инфляции, а импорт растет быстрее экспорта.

В стране с высоким спросом и низкой производительностью отчетливо проявляется склонность богатых покупать товары из богатых стран, а бедных - товары из бедных стран. В результате внутри страны конкурентоспособными оказываются преимущественно сырье и услуги, а все остальное импортируется. Этот вариант имеет место в Беларуси в настоящее время. Уйти от него можно лишь на основе структурных реформ в экономике, когда приоритетом становятся, как в США, институты и процессы концепции R&D, а не парки и кластеры аграрного и индустриального прошлого в современной упаковке.

Повышение темпов экономического роста необходимо, но выбор модели роста должен опираться на тщательный учет мировых тенденций и собственных рисков, многие из которых хорошо известны из нашего экономического прошлого.

Хорошо учиться на чужих ошибках. Хуже - на своих. Но совсем плохо - повторять собственные старые ошибки.

Хочется надеяться, что созданные правительством рабочие группы по разработке концептуальных подходов реформирования экономики на основе новой стратегии и выхода из кризиса в отдельных ее отраслях обратят первоочередное внимание на мировые тенденции и современные концепции развития, а не застынут в цементе старых мифов о приоритетах аграрно-индустриального рывка в виде 2,5 млн. коров и нескольких тысяч модернизированных промышленных предприятий со складами, забитыми неликвидом.

Автор: Юрий Веселов

Источник: Белорусы и рынок